Круглый стол «Остается ли филология «царицей» гуманитарных наук?»

4 апреля в Высшей школе экономике прошел круглый стол «Остается ли филология «царицей» гуманитарных наук?» организованный Институтом гуманитарных историко-теоретических исследований имени А.В. Полетаева НИУ ВШЭ совместно с журналом «Новое литературное обозрение».

Очередной круглый стол из цикла семинаров и круглых столов о состоянии теории в современных общественных и гуманитарных науках был посвящен актуальным проблемам современной филологии. Теоретическое состояние этой науки в последнее время часто обсуждается на страницах научных журналов и на различных конференциях, тем не менее, на круглом столе ИГИТИ случился аншлаг. Видимо, международный статус мероприятия (на круглом столе были не только российские филологи, но и их коллеги из США, Великобритании и Швеции) и провокационное название круглого стола, вместе с уже фирменным высоким уровнем обсуждения ИГИТИ, сыграли свою роль.

В своем коротком вступительном слове, директор ИГИТИ – Ирина Максимовна Савельева – напомнила, что этот круглый стол является уже четвертым в «дисциплинарной» серии (после экономики, социологии и истории). Метазадачей мероприятия, объединившего в стенах факультета истории НИУ ВШЭ ученых из разных стран и сторонников разных взглядов, состояла в том, чтобы определить, какие изменения претерпела филология за последние пятнадцать лет: какие задачи и вызовы стоят сегодня перед этой наукой, какие методологические нововведения были осуществлены, наконец, какое будущее ждет эту дисциплину?

Открыл круглый стол доклад Ирины Дмитриевны Прохоровой (главный редактор журнала «НЛО»), призванный обратить внимание на довольно быстрое и продуктивное развитие филологии в России последних 15-20 лет. Основываясь на опыте издания журнала «НЛО», Ирина Дмитриевна отметила, что в начале девяностых годов российские филологи довольно быстро вошли в смежные с филологией научные области, не только заимствуя и адаптируя методы чужих наук, но и предлагая взамен свои. Так, если обратить внимание на юбилейный, сотый номер журнала «НЛО», то с полным правом можно провозгласить начало антропологического поворота (в широком смысле слова) в российской филологии. Этот поворот, сопровождавшийся прежде всего дестабилизацией тотальных нарративов, отказом от глобальных концепций, тем не менее, свидетельствует  о постоянном поиске новых общих тенденций и законов. В России, по мнению главного редактора «НЛО», этот поворот уже можно считать весьма успешным и продуктивным. Наверное, такая восприимчивость связана, прежде всего, с самими особенностями отечественной истории, которую невозможно понять, не рассматривая ее именно с точки зрения антропологии.

Второй доклад – Кевина Ф. Платта (Университет Пенсильвании) – познакомил аудиторию с состоянием этой дисциплины за океаном, опираясь на выводы статьи, опубликованной в 106 номере «НЛО» (и ставшей предметом интересной дискуссии). По словам докладчика,  факультеты и кафедры американских университетов, занимающиеся словесностью, находятся сегодня в глубоком кризисе. Былая слава филологов, являвших собой «жрецов» высокой культуры, попросту сошла на нет. Наблюдаемое изменение статуса филологов-профессоров от «жрецов» к «экспертам», связано не только, и не столько, с потерей интереса к классической литературе, но, в первую очередь, с изменением самой культуры. Так, еще в восьмидесятые годы для того, чтобы сделать успешную карьеру на Wall Street, требовались не только специальные знания, но и готовность обсуждать различные мультикультурные процессы и проблемы, говоря грубо – способность связно и сколь-либо компетентно обсуждать творчество Достоевского и Хемингуэя. Сегодня в кулуарах на Wall Street обсуждаются, в лучшем случае, последние сериалы и бестселлеры. По мнению Кевина Платта, мы можем с полной уверенностью говорить о слиянии сегодня высокой и массовой культуры. Конечно, размышлять и говорить о последствиях такого слияния – дело философов, а не филологов. Но то, что необходимо переосмысление дисциплинарных границ, причем, на институциональном уровне – это факт. Современная филология должна перестать определять как «истинно-научную» лишь ту работу, которая ведется только с каноническими текстами. Необходимо расширять области исследования, которые филологи называют «своими», даже если это означает отказ от классики. Возможно, поставленные в центр филологических штудий неканоническая литература, массовая культура, исследования кино смогут вернуть интерес, вдохнуть новую жизнь в те кафедры и факультеты, которые в США оказываются сегодня по сути невостребованным.

Несколько иной взгляд на проблему представила в своем докладе Татьяна Дмитриевна Венедиктова (МГУ им. Ломоносова). Она напомнила присутствующим, что исторически филология никогда и не претендовала на «царскую власть». Слово, традиционно рассматриваемое как нечто вторичное по отношению к самой мысли, и всегда находившееся в центре внимания филолога, и определило место филологии в ряде других дисциплин. Тем не менее, филология всегда стремилась следовать идеалам строгой науки, не боясь ни сложных проблем, ни сложных решений. Сегодня, вместе со слиянием высокой и массовой культур происходят и другие процессы, намного более опасные (по мнению Татьяны Дмитриевны). Речь идет о попытке формализации знания, буквалистских тенденциях в современной научной среде. Так, все что не поддается пересчету и формализации, сегодня теснится к обочине, а для филологии, где зачастую воображение имеет большее значение, чем метод, такие тенденции губительны. Конечно, филология может следовать «экономичным» требованиям, навязанным дисциплине извне. Но сама такая позиция приводит к убогому упрощению, отказу от всего сложного, вне зависимости от его значения и значимости. По словам Татьяны Венедиктовой будущее филологии напрямую зависит от способности видеть текст, как некую открытую возможность действия. В таком случае, будущее это не может быть поставлено в зависимость от внешних факторов. Ведь филология есть ни что иное, как взгляд: взгляд трепетный и влюбленный, обращенный на слово.

Продолжил тему, однако предложив другую оптику рассмотрения, Сергей Леонидович Козлов (РГГУ – НИУ ВШЭ). Предложенная им критика «дискурса методологической актуальности», выглядела вполне обоснованной и своевременной. Так в современной науке принято говорить об актуальности: без «обоснования актуальности» нельзя представить даже студенческой курсовой работы. Тем не менее, возникает вопрос: насколько такой дискурс отражает реальное положение дел в той или иной науке? По мнению докладчика, разговоры о «методологической актуальности» создаются не внутри науки, а навязываются ей извне: это не вопрос научного сообщества, а, скорее, вопрос научных институций, политики журналов, фондов и т.д. Таким образом, разговоры о методологической актуальности способны прояснить современное состояние филологии в той же малой мере, в какой способны обрисовать ее будущее. Если же обратиться к фактам, то можно констатировать, что сегодня в филологии не существует главенствующего направления, но есть лишь разрозненные практики ученых-филологов. Причем эти практики сегодня обретают очень интересную форму. На смену «методологическим войнам» (за чистоту филологической методологии или, напротив, за разнообразии методов в филологии) приходит не «методологический мир», а «методологический рынок». Современный ученый застает себя перед огромным «прилавком», где он, выслушивая «выкрики» продавцов-апологетов той или иной теории, совершает покупки. Главная трудность здесь – выбор, главное требование – адекватность. По всей видимости, ответственность за будущее филологии в полной мере лежит на самих представителях этой дисциплины, каждый день делающих свой субъективный выбор.

Примирить две разные позиции с социологической точки зрения, попытался в своем докладе Борис Владимирович Дубин («Левада-Центр»). В своем выступлении он представил основные вызовы и задачи современной филологии, по сути своей – противоречивые, в виде небольших кейсов. Так, с одной стороны, оказалось невозможно включить в привычные филологические штудии и классическую, и современную, и массовую литературу одновременно. И речь идет не о разной исторической или о культурной значимости объектов исследования, а о принципиальном различии модуса существования «канонических текстов», требующих для своего толкования и функционирования  «жрецов», и современной массовой литературы, не нуждающейся ни в критике, ни, тем более, в филологической рефлексии. С другой стороны, важность работы с современностью не может быть поставлена под вопрос. Выкидывая из рассмотрения продукты современной культуры, мы обрекаем саму культуру на дискретность, фрагментарность. Если нет современности, то не может быть и живой, длящейся истории. Кроме того, нельзя забывать и о том, что в современном мире изменился и статус интеллектуалов как сообщества. Можно сказать, что оно потеряло свою идентичность. Если раньше писалось огромное количество книг о состоянии интеллектуального сообщества (пусть и вопрос об их «удачности» остается открытым), то сегодня такие описания, в лучшем случае, носят единичный характер. Это порождает и другую проблему – проблему передачи значимых смыслов. Так если раньше процесс этой передачи, в какой-то мере, был закреплен даже институционально, то сегодня существует вселенная разнообразных мнений о том, что считать, а что не считать «значимым». Но при этом, мы наблюдаем сегодня острый интерес к книге: книжные магазины, в прямом смысле, ломятся от покупателей. Причем много их не только у полок, на которых представлено «гламурное чтиво», но перелистывают и покупают новые читатели и классику литературы, классику философии и т.д. И это, бесспорно, позитивный момент – над которым филологи, однако, пока мало задумываются.

Более скептичен в своем выступлении оказался Андрей Леонидович Зорин (Оксфордский университет). Так, по его словам, филология никогда не была «царицей наук». Сегодня же, униженная и оскорбленная, она в розовом свете вспоминает прекрасные былые времена, фантазирует о своем прошлом (когда она была молодой и прекрасной). Не стоит искать спасения, по словам Андрея Леонидовича, и в антропологии – здесь дела обстоят сегодня еще хуже. Хотя, конечно, можно надеяться, что от брака двух дисциплин-«одиночек» и получится что-то хорошее (на что И. Д. Прохорова сразу заметила, что речь идет не о «браке», а о настоящей чистой любви). Важнее, по мнению докладчика, обратить внимание на то, что сегодня филолог должен попытаться заново собрать себя, а таким образом, заново собрать и свою дисциплину. Такая интеллектуальная задача оказывается значимой не только в контексте современного состояния исследовательского цеха, но и по отношению к будущим вопросам филологии как науки. Так, «собрав себя заново», филолог окажется перед необходимостью реконструировать, собрать заново и окружающий мир, человека живущего рядом, и, что весьма интересно, тех, кто жил раньше.

Михаил Леонидович Андреев (ИМЛИ РАН, ИГИТИ НИУ ВШЭ) в своем небольшом докладе предложил альтернативное видение проблемы. Так, по его мнению, главные изменения в филологии произошли в XV-XVIII веках. Заключались эти изменения в привнесении принципа историзма к тем разработкам, основы которых были заложены еще в Александрийской школе (I в. до н.э. – II в. н. э.). Собственно, никакие методологические проблемы современной филологии не могут считаться даже близкими по своей значимости к этим двум ключевым этапам становления обсуждаемой науки. Кроме того, все «методологические войны» XX века, какими бы значимыми они сегодня не казались, не привнесли в филологию ничего полезного, но лишь отодвинули ее из центра методологической рефлексии. Если же посмотреть на состояние филологии сегодня, то едва ли стоит говорить о каких-то реальных угрозах тому месту, пусть и скромному, которое занимает филология в ряде других гуманитарных наук. Перспективы же этой дисциплины сегодня выглядят почти радужными. Связанны они, прежде всего с попыткой совмещения объективной научной точности и таких субъективных понятий, как интуиция, воображение и т.д. Конечно, речь не идет о том, что в будущем филология обретет «царскую власть», но для дальнейшего развития традиционно «скромной» филологии такое совмещение окажется, по мнению Михаила Леонидовича, весьма продуктивным.

В развернувшейся затем дискуссии явным было желание аудитории конкретизировать некоторые моменты разных докладов. Речь шла и о трагическом «вымирании» кафедр и факультетов литературоведения в США, и об опасности потери самого важного при чрезмерном увлечении современностью, и о фетишизме текста, и о классических представлениях о природе человека, и о роли (и опасности) метафоры в науке. Само собой, говорить о каком-то окончательном коллективном решении невозможно. Эта дискуссия лишь подтвердила тезис, высказанный в нескольких докладах: сегодня внутри филологии налицо целая вселенная разных мнений и взглядов. Важно, что такое разнообразие предполагает не деструктивный хаос, но взаимовыгодный конструктивный диалог внутри самой дисциплины. Это говорит о том, что, филология остается живой наукой, в которой интеллектуальная работа достигает высочайшего напряжения. А это значит, что какие бы трудные задачи не были бы поставлены перед этой дисциплиной современностью, у нее, по-видимому, все еще остаются силы и энергия, чтобы пытаться не только их проснять для себя и прочих – но и решать.

Алексей Плешков, стажер-исследователь ИГИТИ,

студент магистратуры факультета философии