Помнить о Главном

4-5 февраля состоялся XVIII ежегодный международный симпозиум МВШСЭН «Историзация социального опыта», в рамках которого Институт гуманитарных историко-теоретических исследований им. А. В. Полетаева НИУ ВШЭ организовал работу секции «Культура академического воспоминания». Эта секция была посвящена светлой памяти Андрея Владимировича Полетаева, стоявшего у истоков ИГИТИ и сыгравшего важную роль в развитии нашего университета. Как заметила во вступительном слове директор ИГИТИ – Ирина Максимовна Савельева – возрождение, или даже создание, культуры академического воспоминания в нашей стране является важной и благородной задачей. Важной именно для современного академического сообщества в России.

В докладе «Университетская культура коммеморации в России XIX века» профессор Елена Анатольевна Вишленкова (ИГИТИ НИУ ВШЭ) предложила весьма интересную и продуктивную оптику анализа проблемы академического воспоминания, основанную на его связи. с восприятием времени членами академического сообщества. Причем эта взаимосвязь характерна именно для университетского пространства: она отделяет членов университетской корпорации и от «неучей» (людей, в университетах не учащихся), и от академиков, и от неинституализированных интеллектуалов. Университет, по словам Елены Анатольевны, представляет собой особый мир, в котором время антропологизируется и выступает в качестве важнейшей составляющей. Именно время проявляет социальные ценности тех или иных социальных групп: то на что одни охотно тратят время, для других представляется чем-то неважным. Из-за этого различия часто и происходит «диалог на повышенных тонах» (например, между профессурой и чиновниками). Однако феномен «университетского времени» весьма сложен. Это не особое время, создаваемое самой средой - это «смешанное» время, ею диктуемое. Российские профессора XIX века, с одной стороны, были чиновниками, состоящими на государственной службе, получающими оклад и пенсию. Эта сторона жизни профессуры предполагает восприятие времени, как линейного, что характерно и для чиновничества. С другой стороны, профессура – это учителя, которые из года в год повторяют определенные курсы: таким образом, их время циклично. Но невозможно обойти и главную цель классической науки: поиск истины. В этом смысле, результаты деятельности профессоров остаются на века, они «вне времени». Таким образом, университетское время это сложный сплав линейного, циклического и «вечного» времен Как заметила Елена Анатольевна, такое восприятие времени в университетских стенах порождает многие сложности, указывает на принципиальную неоднородность среды: здесь тяга к стабильному («вечному») времени всегда натыкается на время «гегельянское», диктующего веру в прогресс и развитие, что во многом определяло и культуру памяти корпорации.

Второй доклад – «Механика академического воспоминания: framing и storytelling» – Виктора Семеновича Вахштайна (МВШСЭН; ИГИТИ НИУ ВШЭ), был призван показать, что академические воспоминания всегда строятся по тем же канонам, что и научное исследование. Вспоминая и поддерживая память о важных для академической среды событиях и людях, мы занимаемся ничем иным, как производством научного знания. При создании научной статьи или, скажем, некролога, мы так или иначе используем два базовых механизма построения текста: «framing» и «storytelling». Механизм «framing» предполагает четкое различение понятий, сопровождающиеся контекстуализацией, а механизм «storytelling» подразумевает упорядочивание (организацию) ранее различенных понятий согласно выбранному сюжету. Любое интеллектуальное усилие ученого в процессе работы всегда сопровождается использованием этих базовых инструментов.

Александр Николаевич Дмитриев (ИГИТИ НИУ ВШЭ) в докладе «Три оттепели: связь 1920-х, 1960-х и 1990-х в официальной и неофициальной памяти российских гуманитариев» попытался проследить связь между двадцатыми, шестидесятыми и девяностыми годами Советской и Российской истории. На первый взгляд, по словам Александра Николаевича, «оттепели» 1960-х и 1990-х годов (говоря о последней, можно употребить и метафору «потоп»), схожи между собой и используют одни и те же механизмы реанимации прошлого. К числу таких, по мнению докладчика, нужно отнести континуитет (возвращение ранее «негодных» ученых и деятелей), «переоткрытие» наследия (например, М. М. Бахтина) и преемственность по типу коррекции (то, что создавалось ранее, а затем осмыслялось через идеологическую призму, начинает восприниматься независимо от идеологических оков). Тем не менее, связь 1960-х и 1990-х годов является намного более прочной. Ведь в 1990-е годы попросту происходит «разморозка» тех  дискурсов, которые были насильно «заморожены» в 1960-е. Иную ситуацию мы наблюдаем, пытаясь установить природу связи 1920-х и 1960-х годов прошлого века. Здесь речь идет не просто о «консервации», но о «пропускании через мясорубку»: сталинская эпоха, пронизанная необходимостью постоянного раскаяния и обновления, попросту лишает возможности воскрешения традиций и дискурсов 1920-х годов во время хрущевской оттепели.

Продолжила тему наследия шестидесятых Лариса Николаевна Пискунова (Уральский государственный университет, Екатеринбург), которая докладом «Бахтин, Эрьзя и прочие» (Е. Шкловский) – форма академических воспоминаний в российском провинциальном университете» познакомила слушателей с историей и жизнью Саранского университета. Именно в столице Мордовии более двадцати лет работал М. М. Бахтин, чье имя сегодня, весьма редко упоминается в стенах университета. Лариса Николаевна сфокусировала внимание на мемориальных конференциях, как одной из форм академического воспоминания – ведь они весьма часто выступают в качестве способа поддержания политической гегемонии, навязывания университету определенной интеллектуальной генеалогии. В замене Бахтинских чтений, проводившихся в Саранске с 1985 по 1997 годы, на чтения Мерпушкинские (в честь первого ректора Саранского университета, конфликтовавшего с Бахтиным), видится тревожный знак.

Такое «странное» восприятие научного наследия, да и сам процесс «классикализации» автора в Советском Союзе и России – не исключительный «случай Бахтина». В докладе «Новые классики в постсоветской историографии: случай Л. П. Карсавина» Борис Евгеньевич Степанов (ИГИТИ НИУ ВШЭ) и Антон Владимирович Свешников (Омский государственный университет) рассказали о не менее интересном феномене, связанном с именем известного историка-медиевиста. В Советском Союзе существовали две ведущие школы медиевистики (с определенными оговорками) – Петербургская и Московская. Карсавин, который относится к традиции именно Петербургской, к девяностым годам прошлого века перестает определяться как «актуальный классик», практически исключается из традиции школы. Тем временем, именно в Московской школе, к традиции который Лев Платонович не имеет прямого отношения, его труды начинают идентифицироваться как «актуальные и классические».

Тему конструирования классиков, но в другом ракурсе, продолжил и Михаил Михайлович Соколов (Петербургский филиал НИУ ВШЭ). Начиная свой доклад «Академические этничности: Интеллектуальные генеалогии и дисциплинарное время в постсоветской социологии», он предложил увлекательный мысленный эксперимент. Предлагалось представить себе племя, в котором самым главным занятием всех его членов являются размышления и споры по поводу собственных генеалогических древ. Эти споры составляют основу идентичности племени: тот, кто не дебатирует по этому поводу, сразу же определяется как «чужак». Учитывая, что в племени царит промискуитет, любая генеалогия представляется лишь гипотетической. Такое племя, по словам докладчика, весьма похоже на сообщество социологов, где идентификация себя как социолога чаще всего строится через связь с признанными классиками социологической науки. На основе обширного статистического материала, Михаил Соколов демонстрирует, как сегодняшние социологи в Санкт-Петербурге распадаются на довольно строгие «роды» (четко можно выделить три таковых), в зависимости от причастности к той или иной «генеалогической линии».

Завершающий доклад Владимира Владимировича Файера (Факультет философии, ИГИТИ НИУ ВШЭ) «Корпоративная память vs личное воспоминание» познакомил слушателей с опытом осмысления собственной научной жизни Николая Алексеевича Федорова – одного из лучших латинистов России. Доклад был построен вокруг осмысления странной, на первый взгляд, фразы филолога: «Слава Богу, моя диссертация оказалась неудачная». Так первая попытка защиты диссертации по творчеству Эсхила, написанная в духе марксистко-ленинской философии, определила отказ от, как показала история, ложной и тупиковой интерпретации греко-римского литературного наследия. Дальнейшая карьера Николая Алексеевича была обращена не к теории литературы, а к практической работе с текстами: переводы, комментирование, составление хрестоматий. 

Подводя итоги секции, Ирина Максимовна Савельева обратила внимание на то, что несмотря на разнообразие и разноплановость докладов– от теории науки и применения антропологических методов к истории университетской корпорации и формированию корпуса классиков в конкретных дисциплинах – секция получилась цельной и когерентной. Не менее важно и то, что эта секция показала: практики академического воспоминания являются приращением самого научного знания. Так, например, Виктор Вахштайн, которому Ирина Максимовна презентовала последнюю книгу, написанную в соавторстве с Андреем Владимировичем Полетаевым, был очень рад, узнав, что в книге нашли отражения их долгие споры. Михаил Соколов рассказал, что его доклад является результатом начатого несколько лет назад разговора с Андреем Владимировичем… Помня об ушедших, мы не просто отдаем дань уважения, но ушедшие коллеги остаются с нами в наших работах, идеях и жизни.

Алексей Плешков, стажер-исследователь ИГИТИ,

студент магистратуры факультета философии

См. также фоторепортаж, информацию о секции и репортаж о симпозиуме в целом.