На семинаре "Vigiliae sophisticae" Ованес Акопян прочтет доклад о методах аргументации Джованни Пико делла Мирандола
ИГИТИ им. А. В.Полетаева приглашает вас принять участие в заседании семинара "Vigiliae sophisticae". С докладом "Слово и смысл. Методы аргументации Джованни Пико делла Мирандола" выступит Ованес Акопян, аспирант кафедры истории средних веков Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. Семинар состоится в четверг, 31 мая 2012 года, в 18.00 по адресу: ул. Мясницкая, д. 20, ауд. 524. Если Вам требуется пропуск или дополнительная информация, просим заранее обращаться к организаторам семинара Юлии Владимировне Ивановой (juliaivanova@list.ru) и Павлу Валерьевичу Соколову (alharizi@rambler.ru). Предлагаем Вашему вниманию аннотацию доклада и избранную библиографию.
Аннотация доклада Ованеса Акопяна
"От слова к смыслу: методы аргументации Джованни Пико делла Мирандола"
Джованни Пико делла Мирандола (1463—1494) — один из самых известных мыслителей эпохи Возрождения. Его прославила «Речь о достоинстве человека», задуманная как прелюдия к публичному диспуту в Риме в 1486 году, на котором он хотел представить свои «900 тезисов по философии, теологии и каббалистике». Обсуждение, правда, так и не состоялось, а Пико с трудом избежал инквизиционного преследования. Благодаря заступничеству Лоренцо Медичи он был освобожден из тюрьмы и до конца жизни оставался во Флоренции, где составил свои наиболее зрелые труды — «Гептапл» (1489), «О сущем и едином» (1491), «Рассуждения против прорицательной астрологии» (опубликованы посмертно в 1496 году).
В течение многих лет всё исследование творчества Пико делла Мирандола сводилось к анализу «Речи о достоинстве человека». Однако в последние годы наметился решительный отказ от такого «узкого» взгляда на наследие Пико. На основе всех его трудов можно сделать вывод, что за недолгую жизнь Пико занимался тремя крупными проектами, в число которых не входила ренессансная антропология: это философский синкретизм, предложенный в «900 тезисах по философии, теологии и каббалистике»; библеистика, в рамках которой были написаны «Гептапл» и «Комментарии на Псалмы» и сделаны переводы отдельных книг Священного Писания; и критика астрологии в «Рассуждениях против прорицательной астрологии». При работе над каждым из этих проектов Пико использовал сходные методы аргументации, что при более широком взгляде на его творчество неизбежно возвращает нас к вопросу, был ли он гуманистом и что такое studia humanitatis?
Синтез всех учений, впервые предложенный в «900 тезисах», в значительной степени связан с терминологией. В своем тексте Пико избрал три пары ведущих мыслителей, которые, по его мнению, друг другу не противоречили: это Авиценна и Аверроэс, Фома Аквинский и Иоанн Дунс Скот, Платон и Аристотель. Поскольку перед ним неизбежно встал вопрос о том, каким образом можно их связать, Пико избирает следующий метод: он утверждает, что в основополагающих категориях эти авторы не расходились друг с другом. Эта весьма искусственная конструкция, которая тем не менее позволяет Пико доказать ключевую мысль, ради чего и пришлось прибегать к подобным уловкам, изложена в «900 тезисах» весьма в общих чертах и не позволяет понять, как именно итальянский мыслитель собирается доказывать сходство. Поэтому в нашем случае намного более ценным представляется письмо Пико к Анджело Полициано, написанное в 1492 г. и получившее название «О сущем и едином». Как признается сам автор, он предполагал составить труд «Согласование Платона и Аристотеля», и небольшой трактат 1492 г. должен был стать его частью. Но, вероятно, ввиду ранней смерти Пико или изменившихся интересов его план не был осуществлен, хотя письмо к Полициано позволяет понять, в каком форме было совершено такое «согласование».
В тексте «О сущем и едином» Пико первым делом занимается анализом терминов, поскольку ни в каком ином аспекте найти весомые и убедительные доказательства синтеза ему будет невозможно. Поэтому не стоит удивляться, что значительная часть трактата посвящена неверным последующим интерпретациям «Парменида» и «Софиста», как будто затуманивающих истинный смысл слов самого Платона. Так Пико достигает одновременно двух целей: указывает на «единственно верные» термины и подвергает сомнению комментаторскую традицию, искажающую аутентичный текст. Последнее традиционно принято считать прямой нападкой на авторитет старшего современника Пико Марсилио Фичино, однако чуть ниже будет показано, что утверждение о «диссонансе» в традиции станет излюбленным полемическим методом графа Мирандолы.
Второй большой проект, задуманный Пико и также реализованный лишь частично, касался перевода и комментирования Священного Писания. Для этой цели он решил изучить иврит и познакомиться с еврейской мистической традицией. Первые плоды этого знакомства обнаруживаются в «каббалистических тезисах», однако существует весьма аргументированная точка зрения, согласно которой на момент написания «900 тезисов» Пико мог весьма поверхностно разбирать древнееврейский язык, а основной материал он пока черпал из бесед со своими учителями и сделанных ими переводов каббалистических текстов на латынь. Поэтому оценивать влияние еврейской традиции на Пико следует по «Гептаплу» (1489) и неизвестным в России и слабо изученным на Западе «Комментариям на Псалмы» (1491-92).
В обоих текстах Пико четко показывает те методы, которые, по его мнению, позволяют верно интерпретировать текст Писания. Так, комментарий к каждому Псалму начинается с подробного анализа исконного, еврейского, текста, что Пико, согласно позднеантичной и средневековой традиции, называет формальным толкованием. Только после этого он позволяет себе перейти на иные уровни Псалтири, не откланяясь от буквы. Что же касается экзегетики Пико, то ее вершиной становится заключительная глава «Гептапла», где, используя луллианскую и каббалистическую комбинаторику, граф Мирандолы трактует еврейское слово «bereshit» или «в начале», которым открывается Книга Бытия, таким образом, как будто в этом слове зашифровано Пришествие Мессии.
Пико не отказывается от филологического метода и в своем последнем сочинении — «Рассуждениях против прорицательной астрологии». В этом огромном труде Пико одновременно решает две задачи: отвергает астрологию как противоречащую физическим данным и критикует астрологических авторитетов, среди которых особенно выделяет Клавдия Птолемея как единственного заслуживающего хоть какого-то уважения. Однако среди трудов античного астронома он упоминает «Стослов», который противоречил «Четверокнижию» и «Альмагесту» (в конце XIX века подобная атрибуция была отвергнута). Для разрешения этих противоречий Пико прибегает к гуманистической критике текста: он противопоставляет неудачному, по его словам, латинскому переводу «Стослова» греческий оригинал и подробно изучает текстологические расхождения между ними. А то, что астрологи использовали неверный перевод и тем самым извратили, пусть и ложную, но основанную на математике, астрологию Птолемея, по мнению Пико, доказывает, что в астрологической традиции существует серьезный диссонанс. Как и раньше в трактате «О сущем и едином» и «Гептапле», анализ терминов и слов в их буквальном значении приводит Пико к ключевым философским и теологическим выводам. И это позволяет нам все же назвать его «гуманистом», но не в современном значении этого слова, а в античном.
См. также избранную библиографию.