Публикации

В рецензии проанализирован дневник Надежды Николаевны Платоновой (1861–1928), изданный в 2020 году. Приведена археографическая характеристика издания. Отмечен информационный потенциал дневника. В частности, дневниковые записи рассмотрены как свидетельство профессорского быта конца XIX – начала XX веков. Отдельное внимание уделено анализу коммуникативных взаимодействий как школообразующих практик петербургских историков. Рассмотрена роль Н.Н. Платоновой в научной деятельности супруга – историка Сергея Федоровича Платонова (1860–1933). В заключительной части представлены перспективы изучения диссертационной культуры через дневниковые записи Н.Н. Платоновой.

Throughout my book The Birth and Death of Literary Theory, I attempt to demonstrate that literature and literary theory have been involved in complex dialectic moves between autonomy and heteronomy. These two poles are perhaps best treated as heuristic tools, which is also how one should read my insistence on literary theory as having its own epistemological identity despite the interplay between aesthetics, philosophy, and cultural theory within which it has functioned. As Bogdana Paskaleva rightly observes, the book is, in a sense, an extended case study of such amalgamations, from within which literary theory emerges as a specific mode of reflection on literature that has its own limited time span (but not necessarily a time-limited impact, as I show in the epilogue to the book). This should cancel concerns about the supposedly unilinear timeframe the book works with: in fact, the narrative traces not only overlapping chronologies but, crucially, overlapping regimes of relevance that operate with different temporalities and zones of validation. This is also true of the presence of politics and issues of power in the book: the entire first part, that on Russian formalism, implicitly and explicitly traces the dual processes of differentiation and accommodation of literary theory vis-.-vis political power, and there is a nod toward this duality also in the brief references to the work of the Prague Circle.

This study deals with one of the most “baroque” aspects of the Vico’s New Science – the paradoxical “utopia” of its first principle, «the first human thought in the gentile world», in the anamorphic structure of this early modern Gesamtkunstwerk. Taking as a starting point the irreducible plurality of the principles of the Vichian civil science and drawing an analogy between two strategies of translatio veri carried out by Vico – the first one in the chapter dedicated to conatus and “Zenonian points” in De antiquissima, the second one in the “diluvian postulate” in the section On elements of the New Science – we dwell on the aporetic form in which is expressed the passage from metaphysics to geometry and physics in the first case and from physics to history in the second. It has been shown that in both cases Vico deals with the same “antinomic” situation: while in De antiquissima the necessity to transfer the metaphysical principles to the realm of extension and motion makes him use oxymoric, liminal concepts (“Zenonian points”, conatus as «unextended virtue of extension»), in the New Science the passage from the state of nature to mondo civile necessitates the use of a very specific argument – a “physical postulatum”. This attention to the liminal, this anamorphic elusiveness and plurality of the fundamental principles, this particular tendency to use antinomic concepts allow us to approach New Science as a masterpiece of baroque metaphysics.  

The review of Natalia Mironova's book "The Great Epidemic: Typhus in Russia in the Early Years of Soviet Power".

В основе книги «Бог, Рим, народ в средневековой Европе», продолжающей серию «Polystoria», — исследования, выполненные сотрудниками Лаборатории медиевистических исследований НИУ ВШЭ и их коллегами. Она посвящена различным аспектам культурной, религиозной и политической истории Средневековья на Западе и Востоке Европы. Помимо исследований здесь публикуется ряд средневековых сочинений, впервые переведенных с латыни и старопортугальского.
Книга адресована историкам, филологам, историкам искусства, религиоведам, культурологам и политологам, а также широкому кругу читателей, интересующихся историей Европы.

Цветная вкладка 

Статья посвящена проблемам формирования университетской этики в России в период Великих реформ. Радикальные изменения, которые происхо- дили в русском университете в этот период, сопровождались поиском новых этиче- ских соглашений. Сам факт возможности особой университетской морали не был очевиден для участников событий. Он был тесно связан с другим вопросом – явля- ются ли университеты открытыми учебными заведениями, или же они представ- ляют собой замкнутую корпорацию. В первом случае наличие специфической универ- ситетской этики не является обязательным, так как профессора и студенты представляют собой отдельных людей, чье поведение регулируется нормами обще- ственной морали. Во втором случае вопросы этики выходят на первый план, и про- блема нравственного воспитания студенчества в корпоративном духе становится одной из важнейших. В статье анализируются различные точки зрения профессоров и общественных деятелей на эту проблему. Теоретические споры по этому вопросу трансформировались в поведенческие тексты и порождали сложные психологиче- ские коллизии. В статье рассматриваются два типа коллизий. Первый тип – кон-фликт между корпоративной этикой и правом профессора на собственный выбор гражданской позиции – рассматривается на примере отношений К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина. Второй тип – конфликт между корпоративной этикой и правовыми нормами университетской жизни – рассматривается на примере отставки профес- сора В.Н. Лешкова, организованной в Московском университете Чичериным. Эти конфликты указывают на формирование нового этического пространства русского университета на переломе эпох.

В знаменитой статье "Голод, богатство и бедность" Питер Сингер рассматривает проблему международной благотворительности с точки зрения моральной философии. Указывая на значительный прогресс в развитии инфраструктуры (средств связи, транспорта и пр.), достигнутый к 1972 году, Сингер отмечает, что наше моральное положение уже не является связанным только с локальными сообществами и контекстами, в которых мы живём. В современности пространственная удалённость людей друг от друга уже не играет значительной роли при моральной оценке наших поступков, таких как жертвование на благотворительность. Сингер считает, что финансово благополучные жители "первого мира", обладающие лишними ресурсами и деньгами, обязаны помогать другим странам, находящимся в крайне бедственном положении (поводом написания эссе стал массовый голод в Восточной Бенгалии). Более того, подобная благотворительная помощь: 1) должна считаться более необходимой и важной, нежели помощь своему локальному сообществу; 2) должна считаться моральной обязанностью, а не случайным актом доброй воли.

Какую роль объективность играла в истории науки и какую роль она играет сегодня? Как возможны инновации в науке? Какова взаимосвязь между исследовательскими практиками, эпистемическими добродетелями и научной самостью? Как на характер ученого влияют отношения науки и общества, государства, индустрии, СМИ? И как влияет образ науки-в-становлении – полной неопределенности, сомнений, конфликтов — на ее социальную легитимность? Алексей Плешков и Ян Сурман обсуждают эти и многие другие вопросы с Лоррейн Дастон и Питером Галисоном, авторами «Объективности», одной из важнейших книг XXI века в области истории науки.

Вниманию читателей предлагается первый русский перевод главы «Глупость» из книги «Затмение разума» итальянского католического философа М.Ф. Шакка, который называл свое учение «христианским спиритуализмом». Оно восходит к Платону и Августину. Исходным пунктом для него является античное понимание мудрости как меры, осознания конечности своего существования в отношении с другими сущими и с бесконечностью Бога. Предел онтологически конституирует всякое бытие, а потому зло лежит не в наличии меры, а в «порче» собственного бытия, проистекающей из разрыва диалектической связи с вещами, самим собою и Богом. Мудрость заключается в жизни согласно порядку бытия, в наиболее совершенной реализации своего конечного существования. Затмение ума заключается в стремлении отождествить себя с иными сущими, низводя себя до более низких в космическом порядке либо, впадая в гордыню, возвеличивая себя до уровня Бога и утрачивая pietas, благоговение по отношению к целому. Цивилизации погибают от глупости, от затмения разума. Эллинство сменилось эллинизмом, Рим – «римскостью», на протяжении последних четырех столетий шло затмение Запада, превращающегося в «окцидентализм». Эта трансформация начинается в эпоху барокко, так называемые «великие системы» XVII в. были первой стадией затмения: онтология все более заменяется методологией, а она постепенно трансформируется в технологию достижения «оптимума счастья». Современный этап этого падения для Шакка является уже не декадансом, а окончательной порчей. Запад уже умер, остался навязываемый всему миру «окцидентализм». Все прежние религии и даже противостоявшие друг другу идеологии сменяются культом производства во имя потребления. Правящая технократия воспроизводит тип homo calculator, расчетливого индивида, притязающего на то, что он является вершиной в развитии человечества и «мерой всех вещей». 

В монографии впервые предпринята попытка реконструкции философии времени у Платона в ее связи с ранней греческой мыслью. На основе анализа текстов древнегреческих поэтов, историков, риторов, трагиков, ранних греческих философов прослеживается история становления образов и понятий времени, характерных для древнегреческой культуры. Внимательное изучение их генезиса становится основанием для реконструкции целостной философии времени у Платона. Автор обосновывает недостаточность традиционной для европейской традиции интерпретационной схемы «вечность — время» и трансформирует ее в трехчастную схему  «вечность — время — мгновенность». Вечность характеризует бытие идей, время — мир становления. Мгновенность же — третий  темпоральный статус, свойственный материи, низшему началу метафизики Платона. Акцент на историко-понятийный анализ, контекстуализация философии времени в предшествующей и современной Платону культуре, отказ от узкоспециального рассмотрения проблемы — все это отличает монографию от ранее публиковавшихся работ по этой тематике. 
Книга адресована студентам и аспирантам гуманитарных факультетов, исследователям мысли Платона и метафизики времени, философам и историкам философии, а также всем, кто интересуется древнегреческой философией и темпоральной проблематикой.

Рецензии:
• Журнал "Платоновские исследования". Вып. 14 (2021/1)

Цель исследования - концептуализировать феномен лекарственного голода в России 1992/93 годов. Информационная основа. На основе публикаций в фармацевтических изданиях, справочниках Российского статистического агентства, взятых интервью у участников событий, на основе текстов государственных докладов о состоянии здоровья населения и аналитических отчетов фармацевтических компаний авторы статьи выявляют количественные и качественные показатели голода. Исследовательские подходы и методы. Собранная коллекция исторических источников анализируется методами поведенческой экономики, исторической социологии и неоинституционализма. Такая комбинация позволила выявлять трансакционные издержки в реализации правительственных решений, определять структуру лекарственного обеспечения, импорта лекарств, прослеживать рост цен и объемов производства. На основе полученных количественных данных выявлен регресс в удовлетворении потребности страны в лекарствах. Результаты. Авторы исследования утверждают, что не каждый дефицит медикаментов может быть назван голодом. Лекарственный голод выразился в тотальном дефиците лекарств в розничной продаже и лечебных учреждениях. Как и пищевой голод, лекарственный уносил с собой тысячи человеческих жизней, а потому его глубина вполне измерима в цифрах. Заключение. Доказано, что причинами острого дефицита определенных препаратов и тотального отсутствия других лекарственных средств в 1992/93 году стали специфика социалистической фарминдустрии и разрушение советского типа экономики, финансовый дефицит государственного бюджета, кризис кредитного доверия со стороны иностранных партнеров, ошибки правительства по регулированию фармацевтического рынка.