В архиве НУГ появилось новое интервью

Наш архив интервью пополнился рассказом Алексея Плешкова, аспиранта факультета философии НИУ ВШЭ, младшего научного сотрудника Института гуманитарных историко-теоретических исследований им. А.В. Полетаева НИУ ВШЭ. Алексей рассказал о своей стажировке в Оксфорде и поделился рядом наблюдений о системе высшего образования Великобритании

С текстом интервью можно ознакомиться ниже.

дата проведения интервью: 21 апреля 2014 года.

место проведения интервью: Москва, НИУ ВШЭ, Петровка. 12.

сведения о собеседнике: Алексей Плешков – аспирант факультета философии НИУ ВШЭ, младший научный сотрудник Института гуманитарных историко-теоретических исследований им. А.В. Полетаева НИУ ВШЭ.

интервьюер: Елена Вишленкова.

расшифровка интервью: Илья Бутенко.

 

— Алексей, почему Вы решили выбрать Оксфорд для стажировки? Это название-легенда или какая-то особая зона для философа?

— Оксфорд для меня действительно какой-то миф, Я очень долго мечтал туда поехать. На самом деле выбор не случайный. Мой научный руководитель Александр Владиславович Михайловский сказал, что мне необходимо будет поехать на стажировку еще до того, как я учился в академической аспирантуре. Я хотел поехать в Германию, потому что ее философские традиции мне ближе, и мои интересы были связаны не только с философией, но и с историей понятий. Но Александр Вячеславович убедил меня, что ехать лучше в Англию или в США. В США я не хотел ехать по разным причинам. А так как разговор уже шел только об Англии, то выбор пал на один единственный университет. В Оксфорде очень сильная историко-философская школа, это один из немногих университетов в Англии, где сильная школа античной истории философии, там довольно много исследователей, которые работают в этой области. И это единственный университет, где есть интеллектуальная сеть, связанная с античной философией.

Поэтому это были одновременно и миф, и идеальный образ Оксфорда, о котором я мечтал с тех пор, как представил себе европейское университетское пространство. Хотя читая публицистику, я понимал, что это уже не тот Оксфорд, который наводил трепет на представителей других университетов.

 

— Алексей, Вы писали о немецких университетах, об идеале университета, сами учились в университете. Соответствует ли реальное представление, сложившееся после стажировки в университете тому образу, который был у Вас до посещения Оксфорда?

— Скорее всего, соответствует, это в большей степени обусловлено тем, что я ехал туда не как студент, а как исследователь. В основном я общался с преподавательским составом университета, сказывается общеизвестная политика найма. Видно, что люди большие профессионалы, и образ университета через призму преподавательского состава соответствует тому идеальному образу университета, который у всех складывается.

 

— Какова структура Оксфорда?

— Она очень интересна. Моей целью, вначале, была исследовательская деятельность. Я намеревался узнать все об Оксфорде. Я начал обращаться и узнал, что университет абсолютно децентрализован. Нет никакой институции, в которую можно обратиться и получить информацию об университете. И даже те люди, которые работают в Оксфорде, не имеют полного представления об университете.

 

— Это «зонтик» такой - понятие об университете?

— Да, это «зонтик». Соответственно, там есть факультеты, в которых ведутся лекционные занятия по разным дисциплинам, и есть система колледжей, которые объединяются под общим названием университета, которые занимаются системой тьюторства. Найм преподавателей и отбор студентов происходит на уровне колледжей, а на уровне университета проходят потоковые лекции, которые проводят преподаватели, приглашенные факультетами с колледжей. Колледж, соответственно, отбирает абитуриентов, обсуждает с абитуриентами их программу, факультативные курсы. Насколько я понимаю, доля обязательных курсов по сравнению с факультативными очень маленькая. Существуют базовые курсы, направления, в которых все равно есть выбор. Например, программа PPE (Philosophy, Politology, Economy), которая считается самой престижной в Оксфордском университете, по которой учатся большинство людей, которые потом занимают важные посты в государстве. Там ты обязательно должен каждый год заниматься по одному из предметов философии, политологии и экономики, но нет каких-то обязательных курсов. Я узнал, что по философии можно выбрать историю философии, социальную философию, или аналитическую современную философию. В определенном смысле, это закрывает возможность обучения на втором курсе в определенном направлении. Например, если на первом курсе ты выбрал Платона, то на втором курсе ты не можешь изучать Витгенштейна, но все равно будет выбор между несколькими предметами по тому направлению, которое ты выбрал.

Ну и интересна система тьюторства, при которой ученые, которые работают в колледже, помогают студентам. Каждому студенту назначается тьютор, который проводит с ним то, что я для себя определил как семинар тет-а-тет. Каждую неделю ты должен встречаться с тьютором по каждому предмету, который ты выбрал, обсуждать с ним любые вопросы по этому курсу. Тьютор в зависимости от разговора назначает литературу, которую ты должен прочитать. Мне кажется, что это очень эффективная форма. Я познакомился с парнем, который является Junior Dean одного из колледжей (что-то наподобие заместителя декана по работе со студентами). Это обычно молодой человек, который либо только закончил, либо заканчивает аспирантуру с навыками или талантами к административной работе. Так вот он рассказал мне, что если в старшем звене вы какой-то предмет «делаете»(doing philosophy, doing history и т.д.), то в бакалавриате студенты «читают» (reading philosophy, reading history и т.д.). Каждую неделю тебе дается довольно большой объем текстов, например, 10 книг в неделю. Необходимо прочитать не от корки до корки, но какие–то главы и в итоге написать что-то наподобие реферата, выписать ключевые понятия, определения и указать, как они друг с другом связаны. Это происходит каждую неделю, отлынивать нельзя, потому что именно тьюторство играет очень важную роль. Если с тьютором плохие отношения, то это может сказаться на твоей судьбе. Ты должен постоянно с ним контактировать, постоянно отчитываться, это держит в тонусе. Все экзамены по всем курсам за три года в бакалавриате сдаются в конце третьего курса, поэтому нельзя что-то выучить и забыть потом со спокойной душой, как у нас. И поэтому вот эти рефераты, которые ты пишешь со своим тьютором, потом используются для подготовки к экзаменам.

Но я отвлекся от структуры. Директор проекта, в котором я участвовал, рассказала мне, что Оксфорд и Кембридж в отличие от других университетов, прежде всего ориентированы на младших студентов, бакалавров. Если американские университеты в большей степени ориентированы на аспирантуру, то Оксфорд и Кембридж ориентированы на младшее звено.

 

— Тогда следующий вопрос. Если такая сильная система подготовки в бакалавриате, такой тщательный отбор студентов, закончивших гимназии, другие типы школ, то как выбирают люди для себя магистратуру? Предпочитают идти по той же специальности, уезжать в другие университеты или брать другую специальность? Есть какие-то наблюдения?

— В этом плане у меня меньше опыта, потому что я в большей степени общался с людьми, которые старше. Во-первых, на поступление в магистратуру у них влияет успеваемость в бакалавриате. Существуют разные типы дипломов. Бывают Дипломы Первой степени, A-диплом, если ты его получаешь, ты имеешь право поступать и в Оксфорд, и в Кембридж, то есть во все топовые университеты. Дипломы B делятся на две части: верхняя часть B и нижняя часть В. Если ты получаешь B1, ты также получаешь возможность поступить и в Оксфорд, и в Кембридж. Я читал воспоминания Стивена Хокинга, который учился в Оксфорде, а потом сделал карьеру в Кембридже. Кстати, в Кембридже целая плеяда знаменитых физиков. Довольно распространена практика, когда ты закончил Оксфорд или Кембридж и меняешь университет. Тот же Хокинг пишет, что в Оксфорде потратил на науку очень небольшое количество часов, так как ему приходилось заниматься делами, связанными с университетом, но не связанными с самой наукой. В Кембридже он стал тем, кем он стал. Он очень интересно описывает Оксфорд 50-х–60-х годов, когда самое обидное прозвище, которое можно было получить – «grey», что-то типа нашего ботаника, то есть в Оксфорде никто не учился – это считалось чем-то зазорным.

Но, даже если у вас нет возможности продолжать обучение в Оксфорде, в Англии большое количество других престижных университетов, которые принимают выпускников Оксфорда с не очень высокими достижениями, т.е. B1 и ниже.

По поводу обучения где-либо за рубежом. Насколько я понимаю, англичане не ездят никуда учиться, остаются у себя на островах.

Что касается изменения специальности, то у них это проще, чем у нас, и происходит это чаще. Один из молодых людей, с которыми я общался – Люк, закончил факультет музыки в Оксфорде, остался в Оксфорде проводить бесплатные экскурсии, потому что очень любит город и университет. Они не совсем бесплатные, т.е. люди зарабатывают на жизнь чаевыми за бесплатные экскурсии – и неплохо, надо сказать, зарабатывают. Вот он рассказал, что уже второй год после окончания бакалавриата живет в Оксфорде, но теперь будет поступать на юридический факультет какого-то не-топового университета. Т.е. закончил бакалавриат по музыке и пойдет в магистратуру по юриспруденции. И это нормально. Бакалавриат – чтобы быть разносторонне образованным человеком, ради интересов, так сказать, а магистратура – уже для будущей профессии.

 

— Е сть ли какая-либо связь, которую я четко вижу в немецких университетах, между образованием и работодателем? Люди знают, для чего, кому, в каком объеме нужны их знания?

— Это сложный вопрос. Думаю, что на уровне администрации университета эта связь должна быть. Но опять-таки, когда я разговаривал с Люком, он, показывая город, указывал на место, где им вручают их сертификаты и сказал, что большинство людей, получив диплом, выходят из Шелдонского театра (Sheldonian Theatre) без единой мысли, где они будут работать, что они будут делать. Но, тем не менее, понятно, что выпускники Оксфорда в представлении не нуждаются, из шестнадцати премьер-министров Британии четырнадцать – выпускники Оксфорда. Или что-то около того. Но на уровне студенчества у них те же проблемы, что и у наших выпускников.

 

— Следующий вопрос. Как организована исследовательская работа? Удалось ли Вам сделать какие–то наблюдения по этому вопросу?

— Конечно. Финансирование того проекта, в котором я участвовал, было не из Оксфорда, а внешним. Директор проекта получила большой грант, на 4 или на 5 лет. Задача была глобальная – реинтерпритация античной философии от досократиков до эллинизма, т.е. пересмотр базовых объяснительных моделей, смена парадигмы. Директор набрала команду, не очень большую, под конкретную задачу проекта. Там были позиции для старших исследователей, и для тех, кто только закончил университеты. Насколько я понял, предполагались позиции и для аспирантов, но так ни одного студента они и не приняли. Я приехал на второй или третий год осуществления проекта. Работа в принципе похожа на нашу, но в большей степени проектно ориентирована. Они каждую неделю собираются для того, чтобы обсуждать что-либо, касающееся проекта, каждую неделю отчитываются за свою работу друг перед другом, и каждый месяц отчитываются за свою работу публично. На сайте есть расписание, в котором сказано, кто чем занимался, писал ли статью или дописывал статью, и так далее, все обновляется каждый месяц. Каждую неделю все обязательно собираются на Reading семинар, это открытое мероприятие. На него собираются не только участники проекта, но и все заинтересованные, причем не только из Оксфордского университета.

 

— Почему Reading семинар?

— Reading семинар – это форма проектной работы, которая направлена прежде всего, насколько я понимаю, на развитие разнообразных компетенций у молодых сотрудников. Он состоит в том, что читается книга, причем книга не совсем по теме проекта, точнее совсем не по теме проекта. Так, проект, в который я приехал, назывался «Power Structuralism in Ancient Ontologies», а книгу мы читали по метафизика химии. Т.е. не «химия» в античной традиции, а нормальная такая химия – от Менделеева и до современности. В действительности, их философская традиция намного спокойнее относится к таким анахронизмы. Аристотель у них - живой собеседник, с которым они обсуждают конкретные текущие проблемы, точно также и метафизика химии, прочитанная определенным образом, может проливать свет на какие-либо досократические учения. Для меня это было немного странно, и первую часть своей стажировки я ходил на каждый этот семинар, после каждого хотел плакать, потому что я просто не в теме и совсем не моя эта тема, и если бы это была бы физика, мне было бы и проще и интереснее. То есть для меня это было сложно, хотя, конечно, это была и практика в английском, и дополнительное чтение.

 

— То есть они прочитывали книгу, все участники проекта, и обсуждали во время семинара?

— Важно отметить, что эта книга, которая должна только вот–вот напечататься, то есть это последний вариант рукописи, которую написал очень известный профессор по философии науки. Каждую неделю назначается человек, который будет отвечать за главу, этот человек читает главу и готовит что-то вроде дайджеста, с выделением главных, центральных проблем, которые им интересно обсудить. Все остальные просто читают эту главу. Они обсуждают по тем проблемам, которые выделил докладчик, если он сильный. Например, первый семинар проводил один из участников проекта, который хоть и постдок, и античная философия не является его специализацией, так как он «современный метафизик», но очень сильный исследователь. Когда он делал семинар, все плясали под его дудку. То, что он хотел, то мы и обсуждали, потому что он так разворачивал тему. Когда семинары проводили другие постдоки, которые только защитились, у них обсуждение часто перетягивалось каким-то другим вопросом, который видели старшие.

 

— Это в определенной мере такая педагогическая практика?

— Да. Практически все собрания семинара, на которых я был, вели молодые постдоки, за исключением тех случаев, когда глава посвящена какой-то очень специфической проблеме, и тогда они могли звать даже внешних проекту людей, которые разбираются в этой теме, чтобы они показали, что действительно стоит за тем или иным вопросом. На семинары приходили молодые сотрудники, даже студенты, которые проявили интерес к теме, приходили маститые ученые, даже приезжали люди из других городов, Лондона, например. Кроме того, каждую неделю проходили семинары по проекту, на которые приходили разные докладчики.

 

— Это участники проекта?

— Нет, в основном, это не участники проекта, или такие участники типа меня, которые вроде как и участвуют, но на временной основе. Причем этот семинар распадался на две части. Первая часть была посвящена именно античной философии, вторая – современной философии науки. Что касается философии науки, то выступали всегда люди внешние проекту. Часто бывало так, что какие-либо известные ученые выступали, когда известный деятель науки по тем или иным причинам оказывался в Британии, то его приглашали в Оксфордский университет. А так как вроде бы Оксфордскому университету не откажешь, то люди приезжали и выступали. По античной философии было даже чуть меньше докладов, по крайне мере в то время, когда я там был, но были звезды, такие как Ричард Сорабджи или Кэтрин Роуэт.

 

— Они делали исследовательские доклады?

— Да, они делали исследовательские доклады, и после этого было длительное часовое обсуждение.

 

— Какая форма? Сколько минут делается доклад, в какой форме и как проходит обсуждение?

— Доклад довольно длинный. Мне кажется, академический час они рассказывали. Я тоже делал два доклада, но это не занимало академический час. В первый раз я уложился в тридцать минут, второй в сорок. Доклад обычно с презентацией, и это тоже меня немного удивило. Это обязательно для всей британской академии, видимо, независимо от дисциплинарной принадлежности: философ, физик, химик – PowerPoint прилагается.

 

— Доклады – это импровизации, или следование письменному тексту?

— Здесь зависит от того, носитель языка или нет. Все носители языка вели себя свободно, не носители языка читали по бумажке, но это какое-то готовое исследование, довольно часто оно продолжает какое-то другое. Например, была написана статья, человек получил отзыв, и вот он выступает со своими ответами на отзывы. Обсуждает на данном семинаре. Потом следует часовое обсуждение. Директор проекта всегда выступала в качестве модератора, все желающие поднимали руку, задавали вопросы и отвечали. После этого почти всегда пили вино прямо в том же месте – наш семинар был обычно во Fraenkel Room – небольшая, уютная аудитория с ковром и старым столом. Когда вино допивалось, участники продолжали обсуждать что-то в неформальной обстановке. Это для меня было странным, так как все семинары эти проходили по вторникам, и когда я выходил на улицу, я видел, что в соседних аудиториях происходило то же самое. Причем, колледжи закупают это вино и потом его выдают. То есть это все официально и разрешено.

Я назвал две формы. Была еще и третья, это закрытые семинары для постоянных участников проекта. На некоторых я был, но это было в большей степени в случайных, исключительных случаях. Насколько я понял, на них старшее звено проекта обсуждает что-то с младшим, дает им какие-то задания. В течение недели трижды проектная группа собирается по нуждам проекта. Это было немного странным, потому что это было намного более вовлеченная в проект деятельность.

 

— Такие, скорее организационные семинары?

— Я думаю, нет, не организационные, тоже содержательные, потому что там тоже обсуждаются какие-то содержательные вещи. Например, ведется беседа с молодыми по поводу того, что нужно прочесть, и если кто-то не читал, их заставляют это читать. Предлагают прочитать ряд статей и, возможно, потом выступить на семинаре с докладом, обобщающим проделанную работу. Скорее всего, это содержательно-научная работа. Просто другая форма.

 

— Вы знакомились с концепцией данного проекта? Если да, то как он был представлен? На сайте, или Вам давали какие-то документы?

— Когда я готовился, для меня это было необходимым - ознакомиться с тем, что они делают. У них есть именно сайт проекта, он под шапкой Оксфордского университета, но он отдельный. Там есть вся необходимая информация: описание проекта, презентация проекта, которую можно было запустить и менялись слайды. На мой взгляд, не очень удачная подача материала, меня это даже немного раздражало. Также там есть расписание, когда что делается, есть вся информация о тех, кто участвует в проекте, и отдельно расписание мероприятий, потому что каждый семинар, где читаются доклады, записывается.

 

— Это аудио или видеозапись?

— Аудио. Не все, но многие выкладываются. Есть даже публикации или, по крайней мере, ссылки на публикации. То есть вся необходимая информация о проекте и результатах проекта на сайте есть.

 

— Теперь о публикациях. Как они готовятся? Во что должен вылиться проект?

— Проект должен вылиться в ряд публикаций. Я видел в новостях, в тайминг-официальном публичном отчете, что вышла статься по проекту такого-то исследователя. Но, насколько я понимаю, книгу они не делают, а просто все академические активности под шапкой этого проекта зачитываются и публикуются. Насколько я знаю, целью всех докладов которые делались были не публикации, возможно только в каких-то частных случаях, когда человек пытался апробировать свои материалы. Если целью и ставилась публикация, то в какой-то отдаленной перспективе. Но были случаи, когда статья подготовлена и ее хочется обсудить, чтобы опубликовать. Но это происходит случайно, когда человек приезжает, чем-то занимается, ему предлагают выступить, и он использует статью как доклад.

 

— Источник финансирования этого проекта - это сам Оксфорд, или какие–то фонды?

—Это какой-то из европейских фондов – ERC, кажется.

 

— А студентов вовлекают в проект или перед ними вообще не стоит такая задача?

— Я точно не могу сказать. Я точно знаю, что ряд студентов на какие-то на семинары и мероприятия приходили. Но у них такая система, что есть рассылка по факультетам, каждый может на нее подписаться, и в этой рассылке стоит вся информация, так или иначе связанная с дисциплиной. Это не обязательно должно происходить на философском факультете, но все видимо тематически подают информацию о своих проектах в эту рассылку. Поэтому сложно сказать, или же пришла студенту рассылка и ему близка тема, или же он хочет работать над проектом. С другой стороны, я видел, что было несколько ребят, которые старались регулярно посещать семинары. И были люди, которые хотели посещать, но у них не получалось с расписанием, но теперь они опять изъявляли желание ходить.

 

— Алексей, Вы - аспирант, более того, аспирант академической аспирантуры. А выясняли ли Вы, как устроена система подготовка PHD , например? Могли бы Вы приехать и писать диссертацию в Оксфорде?

— Думаю, мог бы. Но в случае получения какого-то гранта. Формальные требования как во всех университетах. Ты должен найти преподавателя, заинтересовать его своим проектом.

 

— Не интересовались, как происходит презентация?

— Нет, не могу сказать.

 

— Э то разные национальные традиции - защита диссертации, и разный статус ученых степеней в разных странах. Что значит ученая степень PHD ? Что она дает человеку, какие возможности? Это ценится только в этом университете, а за пределами его человек не имеет репутацию?

— Я знаю, что точно ценятся все Оксфордские степени, потому что к нам приезжал один достаточно молодой парень. Позже я узнал, что он совсем недавно защитился в Оксфорде у Ричарда Сарабжи. Он приезжал к нам в проект, и насколько я понимаю, после защиты диссертации ты занимаешь позицию постдока, занимаешься исследованиями, набираешься опыта, а потом уже пытаешься получить профессорскую должность. Этот парень, хотя и закончил очень–очень недавно, уже получил какую-то преподавательскую должность в Канадском университете, по-моему, в университете Торонто. Он тоже очень сильный в плане античной философии.

 

—Последний вопрос: какие формы студенческой жизни Вы заметили в Оксфорде? Может быть, что-то повторяет российские, может что-то было для Вас совершенно новым?

— В Оксфорде присутствуют очень разнообразные формы студенческой жизни, и они на самом деле не очень похожи на те, которые приняты в России. Потому что практически все внеакадемические активности, которые есть в Оксфорде, несмотря на то что они ценятся и имеют значение намного большее, чем у нас. Например, для Оксфорда очень важен спорт. И в Англии есть рейтинг университетов, который учитывает разные показатели. К примеру, выступление или победа спортивной команды в виде спорта, который не является традиционным для Британии, все равно пойдет в какой-то рейтинг, который существует для привлечения студентов. Несмотря на то, что спорт очень важен для самих университетов, он отдан на откуп самому студенчеству. Именно студенты должны самоорганизоваться и показать, что им что-то интересно. В случае, если они смогут самоорганизоваться эффективно, то университет может помогать им финансово. Как это было в случае с волейболом: не очень давно, ряд студентов захотели играть в волейбол, они самоорганизовались, назначили взносы, потому что им нужно было самостоятельно снимать спортзал и так далее. После того как они самоорганизовались и какое –то время просуществовали, Оксфордский университет предложил им поддержку в виде возмещения средств за членские взносы. Это такая важная педагогическая цель, при которой люди должны сами организовываться, понимать свои затраты, понимать свои прибыли, в чем стоит участвовать, и в чем - нет. Много таких клубов, соответственно, исторически сложилось в Оксфорде. Есть клубы по интересам, политические дебаты и т. д. Существуют клубы внутри каждого колледжа, клубы для бакалавров, клубы для старшего звена, магистров, аспирантов, где люди собираются, общаются, ходят на театральные, музыкальные мероприятия, иногда просто обедают вместе. Есть национальные клубы, довольно много поляков, русских, у каждого есть свой клуб. Их даже намного больше, чем те, про которые я слышал. Я общался с двумя парнями, которые учились сперва в бакалавриате, потом остались в магистратуре, экономистом и математиком. Экономист сказал, что при поступлении им было сказано, что в Оксфорде можно заниматься тремя вещами – мы можем заниматься наукой, делать академическую карьеру, мы можем заниматься спортом, делать спортивную карьеру, или мы можем заниматься социальной активностью, создавать общественную репутацию. Математику сказали, что три вещи, которые они могут делать - это наука, спорт и спать. Часто клубы пересекаются. Мне рассказывала девочка, что Украинский клуб организовывал встречу, посвященную событиям на Майдане, на которую приглашали совершенно разных специалистов, экспертов. Точно так же я познакомился и хорошо общался с ребятами–поляками, в один момент они звали меня на Polish Vodka Party, а в другой – на крупную конференцию по экономическому и культурному развитию Польши, на которую приезжали и какие–то министры польские и т.д. То есть этим занимается один и тот же Польский клуб, то есть все это очень серьезно. Потому что когда они рассказывали мне в первый раз про все эти вечеринки, я подумал что это такой развлекательный студенческий клуб. Хотя это все вечеринки тоже вполне официальны, разрешены. У многих колледжей есть свои бары, они организовывают разные тусовки в баре, а сотрудники колледжа – что-то вроде наших охранников – следят, чтобы все было в рамках приличия.

То есть очень большое количество развитых студенческих организаций, для меня было важно, что они направлены на воспитание самостоятельности, организованности, ответственности и т.д. И это всегда практически дополнительная нагрузка, несмотря на то, что она не так много дает взамен. Это хорошо для Оксфордского университета, но делаешь ты это безвозмездно.

Расскажу еще одну историю про студенческие организации - про Bullingdon Club, который изначально был спортивным клубом и объединял любителей крикета. Но довольно быстро превратился в обеденный клуб, когда люди собирались на какие-то совместные трапезы. Клуб известен своими дикими обычаями, и когда я первый раз услышал, я не поверил своим ушам, подумал, что что-то с моим английским. Люк – экскурсовод, о котором я говорил, рассказывал, что это клуб для очень богатых людей, которые учатся в Оксфорде. Во-первых, ты должен доказать, что ты аристократ в каком-то там поколении, что у тебя богатая фамильная история. Потом ты должен съесть какую-то гадость, я не помню, что конкретно нужно съесть, но это что-то типа посвящения. Потом ты должен пойти в строго определенный магазин в Оксфорде и купить себе специальный костюм, форму клуба за 5 тысяч фунтов. И самый важный элемент посвящения - ты должен прийти в какой-нибудь ресторан, сесть, заказать себе еду, поесть. После этого нужно схватиться за скатерть, сдернуть ее со стола, опрокидывая все, что на нем стояло. Схватить стол, сломать им камин либо разбить окно, то есть по возможности причинить как можно больше ущерба. Завидев испуганного администратора, спешащего к вам, нужно достать 10 тысяч фунтов, оставить «за беспокойство». После этого ты принят в этот клуб. Он очень известен, этот образ очень часто используется в литературе. Люк так закончил историю: «Борис Джонсон был членом этого клуба. И Джеймс Кэмерон входил в этот клуб, то есть ты теперь понимаешь, почему мы в Англии так плохо живем. Разве может нормальный человек вступить в такой клуб?».

Вообще студенчество ко многим традициям относится критично, даже скептически, несмотря на то, что на уровне риторики очень многие традиционные представления, они воспроизводятся, как например ненависть к Кембриджу. Студенты понимают, что нет никакой ненависти, но в разговоре обязательно съязвят по поводу Кембриджа. В определенные моменты вот эта риторика как бы захлестывает, воплощается, и люди действительно начинают ненавидеть. Например, когда проходят ежегодные спортивные соревнования. Хотя заканчивается мероприятие – и люди идут вместе обедать или в паб, например. В момент реального столкновения Оксфорда и Кембриджа мне было интересно наблюдать за людьми, которые либо перешли из Кембриджа в Оксфорд, либо из Оксфорда – в Кембридж, а теперь участники этого противостояния. В моем случае это было соревнование по волейболу. В нашей команде играл парень, который закончил бакалавриат и магистратуру в Кембридже, а теперь учился на PhD в Оксфорде. А в Кембридже учился брат–близнец члена оксфордской волейбольной команды. И вот эта вот риторика, «ненавидим Кембридж, мы должны их побить» и тому подобное – это очень важно, потому что это настрой и так далее. А человек, у которого пограничная идентификация на мой вопрос «Что ты чувствуешь?» отвечал: «Что случается, то случается».

— Спасибо большое за интервью