Открывая встречу, ведущий научный сотрудник ИГИТИ Кирилл Левинсон сформулировал два основных соображения, побудившие организаторов взяться за подобное мероприятие. С одной стороны, проблема взаимоотношений между профессионалами и непрофессионалами, так или иначе возникающая в отношении всех профессий, применительно к профессии ученого-историка остается слабо отрефлектированной теоретически. С другой стороны, цеховые историки и представители различных групп, так или иначе работающих с историческим материалом в неакадемическом формате, как правило, образуют сообщества, мало пересекающиеся друг с другом и потому редко вступающие в прямой диалог. По замыслу организаторов, круглый стол должен, с одной стороны, дать импульс к теоретической рефлексии о профессии историка и ее границах, а с другой, создать площадку для диалога между профессионалами и непрофессионалами. Поскольку диалог между профессионалами и непрофессионалами нередко приобретает конфликтные и даже скандальные формы, то круглый стол в известном смысле представляет собой рискованный эксперимент с негарантированным и даже трудно предсказуемым результатом.
.jpg "Кирилл Левинсон и Павел Смыслов") |
| Кирилл Левинсон и Павел Смыслов |
После этого краткого вступительного слова Левинсон представил первого выступающего — Павла Смыслова, одного из соавторов книги «Царицыно. История села Черная грязь и его окрестностей в XVI-XVIII вв.», изданной в 2012 г. в издательстве «Алгоритм». По мнению самого Смыслова, судьба этой книги может послужить ярким примером того, какого рода конфликты могут возникать между академическими историками и неакадемически ориентированными исследователями. Замысел книги, как рассказал Смыслов, вырос из предпринятых им совместно с отцом попыток восстановить генеалогию собственной семьи. Знакомясь с архивными документами, отражающими историю сел и деревень, располагавшихся в окрестностях нынешнего Царицыно, Смысловы пришли к убеждению, что все коренные жители этой территории находятся в более или менее близком родстве или свойстве друг с другом, и воодушевились идеей восстановления генеалогии других семей и написания на этой основе ранней истории Царицыно (начиная примерно с середины XVII в.). Результатом этих изысканий и стала книга, которая встретила благосклонный прием у местных жителей, с удовлетворением находивших на ее страницах фамилии своих предполагаемых предков (чтобы облегчить поиск, авторы снабдили ее именным указателем). Однако среди академических историков в лице сотрудников царицынского музея, посетовал Смыслов, книга была воспринята в штыки: авторов упрекали в дилетантизме, игнорировании уже имеющихся академических исследований по истории Царицыно, тенденциозном освещении истории русско-польских отношений (в повествовании Смысловых значительное место отведено теме насильственного переселения польских подданных на подмосковные земли в XVII в.). Реагируя на эти упреки, Смыслов занял характерную двойственную позицию: всячески подчеркивая, что книга обращена к массовому читателю, не предъявляет претензий на научность и в признании со стороны академических ученых не нуждается, он вместе с тем привёл множество аргументов, призванных доказать именно научную ценность проведенных исследований, от утверждения, что академическими и музейными историками некритически воспроизводятся ошибки, сделанные в документах переписчиками, до апелляций к результатам платной генетической экспертизы, подтвердившей, по его убеждению, результаты проведенных генеалогических исследований. Посетовал Смыслов и на отсутствие признания со стороны общества краеведов. Естественной реакцией аудитории на эту двойственность стали вопросы Елены Вишленковой, Оксаны Запорожец и Бориса Степанова, направленные преимущественно на прояснение того, как сами авторы книги понимают цели своего начинания. В ответах Смыслов, в частности, подчеркнул, что на первом плане для них стоит не решение научных проблем, а пробуждение у обывателей интереса к своей истории, воспитание патриотизма и привитие народу любви к родной земле..jpg)
Вопрос о том, в каких формах проявляется интерес к истории в среде обывателей, стал центральным в последовавшем за выступлением Смыслова докладе студента первого курса магистерской программы «История знания в сравнительной перспективе» НИУ ВШЭ Александра Махова «История: взгляд обывателя. Характеристики и особенности повседневного исторического знания. (Анализ дискуссий на веб-форуме)». Махов предложил собравшимся ряд соображений о том, как знание о прошлом производится и поддерживается в повседневной коммуникации, сделанных в ходе анализа материалов екатеринбургских интернет-форумов. Исследовательский интерес Махова был сосредоточен вокруг двух проблем: каковы содержательные особенности знания о прошлом, отраженного в этих материалах, и каковы способы его конструирования (аргументы, специфика обращения с источниками и т.п.). Докладчик объединил разнородные высказывания на исторические темы, фигурирующие в комментариях на екатеринбургских форумах, в две большие группы: в одних обсуждается так называемая «большая история», то есть исторические судьбы страны и мира, в других — локальная история Екатеринбурга и его окрестностей. Для высказываний первой группы в содержательном отношении характерны концентрация на советском прошлом как альтернативе современным российским реалиям, а в отношении дискурсивных форм — полемичность, частая апелляция к авторитетам (в число которых входят не только профессиональные ученые-историки, но также литераторы, сатирики и публицисты), низкий уровень критичности по отношению к источникам, использование аргументов ad hominem. Для высказываний второй группы, напротив, в плане содержания характерно не столько обобщающее противопоставление советских и постсоветских реалий, сколько концентрация на индивидуальном опыте, связанном преимущественно с материальными объектами и элементами городской среды, а с точки зрения форм воспроизводства знания о прошлом полемика и противостояние авторитетов уступают место совместному переживанию причастности к прошлому, рассматриваемому как самоценное, благодаря чему знание о прошлом становится более однородным. Основной вывод, сделанный Маховым из этих наблюдений, состоял в констатации того, что выделенные два способа производства знания о прошлом порождают различные социальные эффекты – первый раскалывает общество, второй консолидирует, а также в выдвижении тезиса, что сознательная работа историка-профессионала с обыденным знанием о прошлом, направленная на его изменение, имеет перспективы скорее в сфере локальных нарративов, недели в области «большой истории». В последовавшем обсуждении доклада с участием Бориса Степанова, Ильи Гурьянова и Оксаны Запорожец главными темами стали влияние интернета как коммуникативного средства на характер производимого знания, а также соотношение между двумя выделенными докладчиком паттернами знания о прошлом, возможных механизмах из взаимного влияния друг на друга.
.jpg "Кира Ильина и Оксана Запорожец") |
| Кира Ильина и Оксана Запорожец |
Если в докладе Махова активистские компоненты отношения к прошлому были скорее оттеснены на периферию, именно они стали главным предметом разговора в очень энергичном и деловом выступлении Никиты Брусиловского, координатора Общественного движения «Архнадзор». Обрисовав в общих чертах историю движения и его основные задачи, Брусиловский подчеркнул, что опыт «Архнадзора», стремящегося привлечь общественное внимание к проблемам сохранения исторического и культурного наследия, показывает, что академическое и неакадемическое освоение прошлого могут не только бесконфликтно сосуществовать, но и продуктивно сотрудничать. Именно постоянное сотрудничество профессионалов и непрофессионалов дает возможность академическому ученому, равно как и другим специалистам (юристам, работникам по связям с общественностью и т.п.) найти своим компетенциям приложение в конкретной общественной деятельности. Выступление Брусиловского вызвало у аудитории ряд вопросов информационного характера. В дискуссии по его выступлению с участием Киры Ильиной, Оксаны Запорожец и Зарины Гатиной были затронуты такие темы, как степень и характер открытости движения, а также пути и формы его взаимодействия с государством.
.jpg "Игорь Вишневецкий") |
| Игорь Вишневецкий |
В контрасте с речью Брусиловского, говорившего не столько от своего лица, сколько от лица движения, тон последовавшего за ним выступления Игоря Вишневецкого был предельно личным. Вишневецкий рассказал о том, как размышления над историей собственной семьи, а затем работа с материалами личного архива Бориса Асафьева привели его к пониманию того, каким образом травматический опыт военного времени сделал возможным внутреннее принятие советской реальности отечественной интеллигенцией, сохранявшей внутреннюю связь с дореволюционной эпохой, и о том, как поиски средств для выражения этого приобретенного им понимания привели его сначала к написанию повести о ленинградской блокаде, а затем к созданию на основе этой книги фильма, включающего как постановочные эпизоды, так и материалы блокадной хроники. Центральным мотивом размышлений Вишневецкого стал тезис, что художественное творчество может дать доступ к таким предельным формам травматического исторического опыта, для рассказа о которых у самих участников событий нет языка. Поскольку тем самым писатель или кинорежиссер выступает в своеобразной роли посредника между историческим документом и публикой, в последовавшей за его выступлением дискуссией с участием Ильи Гурьянова, Кирилла Левинсона, Владимира Файера и Бориса Степанова главным стал вопрос о статусе самого документа, его месте и роли внутри художественного произведения.
.jpg "Дмитрий Кокорин и Елена Струкова") |
| Дмитрий Кокорин и Елена Струкова |
После эмоционально насыщенных размышлений Вишневецкого, выдержанных в тоне глубокой серьезности и направленных на предельные смыслы, выступление заведующей сектором нетрадиционной печати Государственной публичной исторической библиотеки Елены Струковой вновь возвратило разговор в аналитическое русло. В ее докладе были представлены результаты многолетнего изучения печатных материалов неформальных объединений и общественных организаций, собираемых и систематизируемых ГПИБ еще с начала перестройки. Анализируя использование образов прошлого в деятельности политических и общественных организаций, Струкова выделила четыре основных типа такого использования: историческая реконструкция (например, попытки восстановить в новых условиях политические партии дореволюционной России); использование отдельных исторических сюжетов для легитимации своей программы (например, апелляция к образам советского прошлого в ходе избирательных кампаний - в негативном ключе у либеральных партий или в позитивном у коммунистов); привязка пропагандистских акций к памятным датам и годовщинам; масштабная ревизия отечественной истории (в качестве яркого примера были приведены альтернативные учебники истории, созданные под эгидой ЛДПР). Струкова отметила, что историческая реконструкция и ревизия характерны скорее для национал-патриотов и нехарактерны для либералов. В заключение она высказала также ряд соображений об использовании мотивов уже не советского, а постсоветского прошлого в лозунгах протестного движения, а также отметила, что профессиональные историки напрасно не проявляют достаточного интереса к практике использования исторических образов в политической борьбе. В ходе обсуждения доклада был поставлен вопрос о том, как конкретно может и должны выглядеть реакция академического ученого на политическую функционализацию исторических сюжетов, однако ясный ответ на него диспутантам выработать не удалось..jpg)
Политическое измерение знания об истории стало главной темой и в выступлении представителя Общества «Международный Мемориал» Дмитрия Кокорина. Исходной точкой размышлений Кокорина стало указание на то, что важнейшим мотивом интереса к историческому прошлому, в особенности когда речь идет о травматическом прошлом, является потребность в восстановлении исторической справедливости. Поэтому организации, подобные «Мемориалу», не могут не соединять в своей деятельности вполне академические задачи с правозащитными. Более того, именно потому, что деятельность «Мемориала» содержит нередуцируемую этическую составляющую, в ее рамках возможно осуществление исследовательских проектов, само возникновение которых немыслимо в рамках академических структур, поскольку деятельность правозащитной или благотворительной организации может дать доступ к массивам данных, которые иначе никогда не стали бы достоянием публики. Вместе с тем, «Мемориал» и подобные ему организации не только собирают и обрабатывают свидетельства, но и сами выступают как коллективы свидетелей и коллективные свидетели, понуждая политические институты учитывать в своих решениях представляемое такого рода организациями знание о прошлом, не находящее себе места в экспертной академической среде. В ходе обсуждения доклада с участием Александра Махова, Кирилла Левинсона и Александра Дмитриева было еще раз подчеркнуто, что «Мемориал» не ставит своей задачей создание и продвижение каких-то законченных исторических нарративов (что, по мнению Кокорина, с этической точки зрения было бы сомнительным), но, давая на основе свидетельств определенную интерпретацию событий и полагая свою репутацию в основание этой интерпретации, лишь стремится удержать обсуждаемые проблемы в поле общественного внимания.
.jpg "Алексей Ямпольский") |
| Алексей Ямпольский |
Обращение к свидетельствам и материалам, со сбором и обработкой которых не может справиться академическое сообщество, и воспроизводство исторической памяти через коммеморативные практики стали и предметом сообщения Алексея Ямпольского — представителя поискового отряда, входящего в Поисковое объединение «Тризна», которое занимается поиском и захоронением останков советских воинов, погибших во Второй мировой войне. Рассказав в общих чертах об истории возникновения движения и его основных направлениях и чрезвычайно подробно о методах работы поисковых отрядов, Ямпольский посетовал на участившиеся попытки прессы дискредитировать поисковую работу, представляя ее как полукриминальный бизнес, и подчеркнул, что к существу деятельности поисковиков такого рода спекуляции имеют мало отношения. О тех немногочисленных, по его мнению, дельцах, которые пытаются нажиться на военных находках, Ямпольский по-сталкерски сурово заметил, что «Лес таких не терпит», а о коллекционерах с уважением отозвался как о знатоках, владеющих узкоспециальными познаниями, какими едва ли сможет похвастать академический военный историк. В ходе обсуждения сообщения Ямпольского на первый план вышли юридические и этические аспекты деятельности «копателей» — проблемы правового регулирования «вахт памяти», взаимодействия поисковых организаций с музеями и коллекционерами, а также об особой нравственной ответственности тех, для кого предметом исследовательского и не только исследовательского интереса становятся артефакты, и – прежде всего – останки погибших соотечественников.Правовые аспекты неакадемического освоения прошлого стали главной темой последнего сообщения круглого стола, сделанного византинистом Татьяной Пфеннингс и посвященного проблемам нелегальных и полулегальных археологических разысканий, осуществляемых любителями старины во всем мире невзирая ни на какие законодательные и административные ограничения. Ситуация, обрисованная ею на примерах, почерпнутых преимущественно из реалий современной Германии (самым ярким была история сделанной двумя археологами-любителями в местечке Небра находки диска с изображением звездного неба, хранящегося ныне в музее в Халле), действительно выглядит парадоксально: суровые ограничительные и запретительные меры в отношении «черных» археологов приводят к тому, что нередко уникальные находки оказываются изъяты из контекста, к которому принадлежат, вследствие чего научная атрибуция и сколько-нибудь серьезное изучение их становятся невозможными. По мнению Пфеннингс, воспрепятствовать расширению этой тенденции могла бы такая правовая база, которая обеспечивала бы заинтересованность «черных» археологов в сотрудничестве с музеями и научными организациями. Однако, с прискорбием констатировала докладчица, экономическое развитие последних десятилетий, влекущее за собой не только в России, но и во всем мире неуклонное сокращение расходов на культуру, практически не оставляет надежды на формирование эффективных механизмов для такого сотрудничества.
В завершение Кирилл Левинсон отметил, что приобретенный в ходе круглого стола опыт диалога требует дальнейшего осмысления, а потому итоговая дискуссия, вероятно, состоится, хотя уже и вне рамок самого круглого стола.
Петр Резвых,
старший научный сотрудник ИГИТИ им. А.В. Полетаева
См. также программу круглого стола
Вопрос о том, в каких формах проявляется интерес к истории в среде обывателей, стал центральным в последовавшем за выступлением Смыслова докладе студента первого курса магистерской программы «История знания в сравнительной перспективе» НИУ ВШЭ Александра Махова «История: взгляд обывателя. Характеристики и особенности повседневного исторического знания. (Анализ дискуссий на веб-форуме)». Махов предложил собравшимся ряд соображений о том, как знание о прошлом производится и поддерживается в повседневной коммуникации, сделанных в ходе анализа материалов екатеринбургских интернет-форумов. Исследовательский интерес Махова был сосредоточен вокруг двух проблем: каковы содержательные особенности знания о прошлом, отраженного в этих материалах, и каковы способы его конструирования (аргументы, специфика обращения с источниками и т.п.). Докладчик объединил разнородные высказывания на исторические темы, фигурирующие в комментариях на екатеринбургских форумах, в две большие группы: в одних обсуждается так называемая «большая история», то есть исторические судьбы страны и мира, в других — локальная история Екатеринбурга и его окрестностей. Для высказываний первой группы в содержательном отношении характерны концентрация на советском прошлом как альтернативе современным российским реалиям, а в отношении дискурсивных форм — полемичность, частая апелляция к авторитетам (в число которых входят не только профессиональные ученые-историки, но также литераторы, сатирики и публицисты), низкий уровень критичности по отношению к источникам, использование аргументов ad hominem. Для высказываний второй группы, напротив, в плане содержания характерно не столько обобщающее противопоставление советских и постсоветских реалий, сколько концентрация на индивидуальном опыте, связанном преимущественно с материальными объектами и элементами городской среды, а с точки зрения форм воспроизводства знания о прошлом полемика и противостояние авторитетов уступают место совместному переживанию причастности к прошлому, рассматриваемому как самоценное, благодаря чему знание о прошлом становится более однородным. Основной вывод, сделанный Маховым из этих наблюдений, состоял в констатации того, что выделенные два способа производства знания о прошлом порождают различные социальные эффекты – первый раскалывает общество, второй консолидирует, а также в выдвижении тезиса, что сознательная работа историка-профессионала с обыденным знанием о прошлом, направленная на его изменение, имеет перспективы скорее в сфере локальных нарративов, недели в области «большой истории». В последовавшем обсуждении доклада с участием Бориса Степанова, Ильи Гурьянова и Оксаны Запорожец главными темами стали влияние интернета как коммуникативного средства на характер производимого знания, а также соотношение между двумя выделенными докладчиком паттернами знания о прошлом, возможных механизмах из взаимного влияния друг на друга.
Политическое измерение знания об истории стало главной темой и в выступлении представителя Общества «Международный Мемориал» Дмитрия Кокорина. Исходной точкой размышлений Кокорина стало указание на то, что важнейшим мотивом интереса к историческому прошлому, в особенности когда речь идет о травматическом прошлом, является потребность в восстановлении исторической справедливости. Поэтому организации, подобные «Мемориалу», не могут не соединять в своей деятельности вполне академические задачи с правозащитными. Более того, именно потому, что деятельность «Мемориала» содержит нередуцируемую этическую составляющую, в ее рамках возможно осуществление исследовательских проектов, само возникновение которых немыслимо в рамках академических структур, поскольку деятельность правозащитной или благотворительной организации может дать доступ к массивам данных, которые иначе никогда не стали бы достоянием публики. Вместе с тем, «Мемориал» и подобные ему организации не только собирают и обрабатывают свидетельства, но и сами выступают как коллективы свидетелей и коллективные свидетели, понуждая политические институты учитывать в своих решениях представляемое такого рода организациями знание о прошлом, не находящее себе места в экспертной академической среде. В ходе обсуждения доклада с участием Александра Махова, Кирилла Левинсона и Александра Дмитриева было еще раз подчеркнуто, что «Мемориал» не ставит своей задачей создание и продвижение каких-то законченных исторических нарративов (что, по мнению Кокорина, с этической точки зрения было бы сомнительным), но, давая на основе свидетельств определенную интерпретацию событий и полагая свою репутацию в основание этой интерпретации, лишь стремится удержать обсуждаемые проблемы в поле общественного внимания.