Academic writing: практичная теория и теоретичная практика
26 апреля в Высшей школе экономики прошел круглый стол «Академическое письмо в современном университете: статус дисциплины и принципы преподавания», организованный Институтом гуманитарных историко-теоретических исследований имени А.В. Полетаева НИУ ВШЭ при информационной поддержке Управления академического развития.
Круглый стол был призван познакомить широкую аудиторию с современным состоянием преподавания «академического письма» в России. В европейских и американских университетах предмет «academic writing» является важной составляющей учебных планов. Однако в России практика преподавания этого предмета переживает трудности роста, связанные не только с проблемами трансляции западных образцов, но и с тем, что простое их калькирование оказывается невозможным. Круглый стол оказался тем более важным, что с докладами здесь выступили первопроходцы этой дисциплины в российских университетах, которые предложили свой взгляд на проблему не только (и не столько) исходя из теоретических наработок (статей, учебников и т.д.), но из собственного опыта преподавания академического письма.
Во вступительном слове ведущий научный сотрудник ИГИТИ Борис Евгеньевич Степанов отметил, что если в западной научной традиции любые изменения научной среды (изменение поведения ученых, способов и форм научной коммуникации и т.д.) рефлексируются и обсуждаются, то в российской академической среде ситуация в этом отношении остается плачевной. Так в современной России практически отсутствуют пособия, которые бы представляли академическую работу с учетом подобной рефлексии. Большинство из существующих на русском языке пособий носят, по мнению Бориса Евгеньевича, скорее бюрократический характер, будучи посвященными преимущественно вопросам организации защиты диссертации. Таким образом, концептуальной рамкой круглого стола является проблема места и статуса науки в современном университете, проблема соотношения обучения и научной деятельности. Стоит сказать, что в современном университете теория и практика, а точнее фундаментальное и прикладное знания, находятся в весьма странных и сложных взаимоотношениях. Это хорошо видно и при рассмотрении «академического письма». Как сделать теорию жизненно необходимой (т.е. «практичной»), а практику – строго научной (т.е. «теоретичной»)? – главный вопрос, поиску которого и был посвящен круглый стол.
Как отметила в своем докладе Мария Сергеевна Неклюдова (ИВГИ РГГУ) в американской традиции «академическое письмо» вовсе не отсылает к идеалам высокой науки. «Academic writing» – это дисциплина, которая учит неким базовым навыкам, характерным для университетского письма. Центральной для нее является задача обучения написанию эссе. Предполагается, что студент должен научиться находить проблему в текстах любого содержания и строить свою работу в соответствии с жесткой структурой: аргумент, развитие (обоснование), вывод о значимости проблемы. В отличие от другой дисциплины – «creative writing» – академическое письмо предполагает строго прагматический подход. Эссе – не образец научного текста, а способ научить писать в самом простом и широком смысле слова. Кроме того, важную часть курса «academic writing» занимает обучение академическому чтению, ведь невозможно научиться писать, не научившись правильно читать. В России же возникает целый ряд проблем, затрудняющих процесс преподавания «академического письма»: малое количество часов (и как следствие, недостаточное внимание академическому чтению), раннее начало преподавания дисциплины (в отличие от американских вузов, где «academic writing» преподается на старших курсах, в России этот предмет обычно предлагается на первом курсе обучения), отсутствие сопричастных предметов (например, «creative writing»). Это приводит к тому, что российские студенты попросту не понимают смысла курса.
Негативное влияние здесь имеет и практика единого государственного экзамена (ЕГЭ). Доклад Ольги Михайловны Розенблюм (ИФИ РГГУ) был посвящен анализу тех недостатков в академических навыках студентов, которые обусловлены особенностями формы проведения ЕГЭ. Речь идет о тестах, которые занимают большую часть ЕГЭ. Для успешной сдачи здесь не требуется ни грамотность, ни образованность. По большому счету, подготовка к сдаче этого экзамена предполагает запоминание готовых ответов, что приводит к весьма печальным последствиям. Во-первых, у школьников отсутствует понимание текста, как определенного культурного артефакта. Это означает, что сдающий ЕГЭ не просто имеет трудности, например, с определением позиции автора, но теряет понимание самого культурного контекста. Во-вторых, практики ЕГЭ предполагают наличие ассоциативного, а не аналитического мышления, которое попросту не развивается у школьников в процессе многолетнего (а подготовка к экзамену в школах сегодня начинается с девятого класса и даже раньше) «натаскивания на ЕГЭ». Оба этих фактора, безусловно, имеют губительное значение для будущих гуманитариев. По словам Ольги Михайловны, преподавание «академического письма» начинается (и на это тратиться весьма много времени) с «отучения от ЕГЭ».
Третий доклад Алексея Валерьевича Куприянова (НИУ ВШЭ, СПб) обратил внимание на еще один важнейший компонент культуры академического письма. Вопрос о разности академических культур и культур письма (например, представителей гуманитарных, социальных и естественных наук) – важен, однако ему подчас уделяется чрезмерное внимание. Алексей Валерьевич отметил, что существует единые и практически неизменные нормы письма, принимаемые большинством дисциплин, будь то история или биология. Так и в американской традиции «academic writing» преподается не только гуманитариям, но и студентам технических специальностей. Намного важнее, по мнению докладчика, оказывается среда, в которой студентам ведется преподавание. На примере Санкт-Петербургского филиала, где в начале его существования на преподавателей легла такая административная нагрузка, что попросту не оставалось времени на научную деятельность, долгое время курс академического письма работал вхолостую. Если в самом университете, на самом факультете нет полнокровной научной жизни, то не будет никакой возможности научить студентов писать научные работы (не говоря уже о «хороших» работах). В этом смысле, единство обучения и науки, принцип, игравший важнейшее значение в гумбольдтовской модели университета, обнаруживает свою значимость и в современном университете.
Аркадий Марксович Перлов (ВШЕК РГГУ) в своем докладе обратил внимание на еще один важный момент. Необходимость преподавания навыков академического письма возникает тогда, когда преподаватель начинает осознавать, что работы студентов пишутся принципиально иначе. «Академическое письмо», в этом смысле, является историчной дисциплиной по своей сути. Важнейшим моментом здесь оказывается объяснение значимости освоения культуры академического письма. Это касается не только объяснения принципов работы с текстами и значения правильного структурирования работ. Возможно, самым важным оказывается объяснение того факта, что работа оценивается не по количеству знаков или списку литературы, но по тому, насколько сама работа продумана, осмыслена. Здесь возникает серьезная проблема, ведь для многих студентов понятие «научный» предполагает не абстрактный идеал исследовательской деятельности, а конкретная форма, необходимая для написания работ, получения диплома. Для современного студента все чаще наука оказывается второстепенной задачей, затуманенной необходимостью «реальной» работы и заработка. В таком случае возникает и важный этический вопрос: насколько правомерным является трансляция той информации, которую «не заказывает» студент, т.е. насколько легитимно воспитание собственной смены?
Наталья Ивановна Кузнецова (РГГУ) отметила, что такой вопрос является попросту надуманным: студент – это не тот, кто заказывает. Попадая в новую университетскую среду, молодые люди оказываются полностью дезориентированными. Конечно, только некоторые из них захотят в дальнейшем построить академическую карьеру, но еще меньшее количество студентов знают, чего в действительности они хотят от образования. Трансляция знания, на первый взгляд совершенно не имеющего связи с повседневной жизнью оказывается весьма важным хотя бы потому, что без высокой культуры не может быть никакой культуры. Без преподавания того, что, как кажется, не должно быть «заказано», университет встает на путь деградации и обнищания. Решающую роль здесь должна сыграть фигура преподавателя, лектора и живое общение с ним. Никакие технологические нововведения, так же как и теоретические разработки не способны заменить живое человеческое общение. По мнению Натальи Ивановны, вопрос об универсальных принципах письма, в отрыве от возможности тесного общения студенчества и преподавания (что является еще одним важным принципом «классического» гумбольдтовского университета), попросту лишен смысла. Кроме того, кажется сомнительной и возможность нахождения действительно общих для разных дисциплин навыков письма. Во-первых, трудно представить, чтобы статья по эмпирической биологии сравнивалась по одним и тем же критериям с, например, исторической статьей. Кроме того, и большое количество ссылок, вместе с обширной библиографией, что является общепризнанной нормой в научном сообществе, вовсе не гарантирует высокий уровень и качество текста.
Тему дисциплинарного различия и универсальных законов, но с совсем другой точки зрения, продолжила Галина Анатольевна Орлова (ЮФУ, Ростов на Дону). Докладчик отметила, наряду с рассмотрением «академического письма» в гуманитарной перспективе, в связи с ценностями и универсалиями, не менее важной оказывается оптика социальных наук, где ставятся вопросы о локальных контекстах академического письма, о политике и моде, стандартах и конвенциях. Такой подход позволяет сделать некоторые интересные выводы, значимые в том числе и для образовательной практики. Неразвитость социальной рефлексии об академическом письме в России выражается в том, что многие ученые и исследователи оказываются в своего рода слепой зоне: нормы, правила и конвенции, которым они следуют при написании научной работы, попросту не осознаются. Письмо, культура письма становится чем-то личным и интимным, практически телесным, что затрудняет его инструментализацию в дальнейшем, ведь о такой интимной вещи стеснительно и говорить. Существует и другая проблема. Так нормы письма, которые закрепляются в определенных источниках, зачастую не выполняются самими учеными, их закрепившими. Преодоление этих проблем проходит с большими трудностями. И это, безусловно, требует большего внимания со стороны ученого сообщества.
Завершая круглый стол, Борис Евгеньевич Степанов заметил, что выступления показали, насколько «академическое письмо» является живой и развивающейся «веселой» дисциплиной. За этой «веселостью», однако, скрываются и многочисленные «слезы»: проблемы, связанные не только с самой дисциплиной, но и с современного состоянием университета и научного сообщества.
Алексей Плешков, стажер-исследователь ИГИТИ,
студент магистратуры факультета философии