Российская наука между мэйнстримом и карго-культом

6 сентября 2013 г. ИГИТИ им. А.В. Полетаева провел заседание круглого стола «Российская социальная и гуманитарная наука как часть общемировой: диагнозы и прогнозы», на которое собрались более сотни представителей российской науки.

В своем вступительном слове модератор дискуссии ведущий научный сотрудник института Александр Дмитриев подчеркнул, что заявленная тема не является для ИГИТИ новой. Сотрудники института уже в течение нескольких лет изучают вопросы взаимодействия национальной и мировой гуманитарной науки (результаты этих исследований воплощены, в частности, в созданном совместно с польскими учеными сборнике  «Национальная гуманитарная наука в мировом контексте: опыт России и Польши», вышедшем в 2010 г. в России и в 2011 г. в Польше). Необходимость нового обращения к теме обусловлена, с одной стороны, стремительными изменениями в положении отечественной науки под влиянием институциональных трансформаций, а с другой, дефицитом серьезной теоретической рефлексии относительно процессов взаимодействия российских ученых с мировым научным сообществом. Как подчеркнул Дмитриев, предстоящее обсуждение должно, по мысли организаторов, помочь уйти от сложившихся стереотипов и публицистических клише и вывести дискуссию о месте российской гуманитарной науки в мире на новый теоретический уровень. Формат дискуссии предполагал четыре кратких аналитических доклада, сделанных на основе недавних дискуссионных публикаций в ведущих научных изданиях, и последующие полемические реплики дискутантов.

Заседание открыл доклад санкт-петербургских социологов Кирилла Титаева и Михаила Соколова «Провинциальная и туземная наука». Докладчики попытались на примере сообщества петербургских социологов проанализировать специфические особенности коммуникации в двух практически не пересекающихся друг с другом группах ученых – ориентированной преимущественно на западную науку и стремящейся к изоляции и созданию собственной коммуникативной среды. Эти группы получили наименования соответственно «провинциалов» и «туземцев». По мысли Титаева и Соколова, «провинциальная» и «туземная» наука представляют собой два отклонения от идеальной модели научной коммуникации, в которой предполагается, что участники общего разговора, обмениваясь репликами на общую для всех тему, слышат друг друга и могут благодаря этому осуществлять продуктивный обмен. Речь «провинциального» российского ученого обращена к западным коллегам, но заведомо не рассчитана на какой-либо отклик; речь «туземца» с самого начала обращена только к ограниченному кругу единомышленников и исключает всякую возможность коммуникации с внешним миром. Таким образом, в обоих случаях настоящего диалога российской науки с западной не получается, а отсутствие реальной коммуникации компенсируется у «провинциалов» имитацией внешних форм поведения западных ученых, а «туземцев» — декларациями об исключительности и превосходных достоинствах собственной «научной школы». В заключение Титаев и Соколов подчеркнули, что и само представление о «столице» в обоих случаях лишено реального содержания, а является лишь продуктом мышления самих «провинциалов» и «туземцев».

Тему состояния российской социологии продолжил первый проректор НИУ ВШЭ, заведующий кафедрой экономической социологии факультета социологии профессор Вадим Радаев, чей доклад «Российская социология в поисках своей идентичности», в противовес иронически-провокативному тону предыдущего выступления, был выдержан в строго деловом ключе. Радаев начал с констатации наличия у молодого поколения будущих социологов «прагматического психоза», основными симптомами которого являются профессиональная дезориентация, отсутствие ясно очерченной профессиональной идентичности и дефицит коммуникации с внеакадемическими средами. Затем, анализируя цифры приема в вузы по специальности «социология», статистику диссертационных защит и публикационной активности, он показал, что, несмотря на экстенсивный количественный рост, качественные показатели развития  российской социологии в России выглядят скорее неутешительно. В учебных программах по специальности «браунфилд» (т.е. рудименты советского и постсоветского наследия) преобладает над «гринфилдом» (т.е. инновационными компонентами); среди множества защищенных диссертаций нет значительных, новаторских работ; востребованность на рынке специалистов по маркетингу, обеспечивающая успешную коммерциализацию социологического образования, ведет к «размыванию лица» социологии; исследовательское сообщество остается расколотым и фрагментированным (докладчик, в частности, подчеркнул, что существенным тормозом развития исследований является разделение на академическую и университетскую науку, отметив при этом тенденцию к перемещению центра исследовательской активности из академических институтов в университеты). Вывести российскую социологию из этого критического состояния может, по мнению Радаева, только «горькое лекарство интернационализации»; в качестве ключевых моментов терапии были названы переход на английский язык в научной и преподавательской деятельности, а также широкое привлечение западных специалистов к сотрудничеству в отечественных вузах.

Последовавший за энергичным выступлением Радаева доклад ведущего научного сотрудника ИГИТИ Олеси Кирчик перенес обсуждение на почву экономики. Начав с неутешительной констатации фактического отсутствия российской экономической науки в мировом интеллектуальном пространстве, Кирчик предложила вместо сетований на низкий уровень экономического образования и плачевное состояние научных исследований по экономике в России сосредоточиться на анализе самого процесса интернационализации научного сообщества, который, по ее убеждению, отнюдь не является нейтральным. Полемизируя с Титаевым и Соколовым, Кирчик подчеркнула, что метафора свободного разговора едва ли подходит для описания современного пространства международной научной коммуникации, где имеются жесткие иерархические структуры, задающие параметры участия в мировой науке. Отношения между интернациональным экономическим мэйнстримом, в котором доминирует англосаксонская традиция, и не принадлежащими к нему локальными научными сообществами больше напоминают пребывание по разные стороны стекла, прозрачного только в одном направлении. Кирчик проиллюстрировала свой тезис примерами относительно успешного вхождения в международное сообщество тех российских экономистов, которые либо занимаются региональной проблематикой, либо представляют уходящую корнями в 1960-е гг. традицию математической экономики, либо развивают абстрактные методологические рефлексии на базе знаний и навыков, полученных благодаря обучению за рубежом. Для участия в мировой науке, резюмировала Кирчик, российским экономистам нужно либо интегрироваться в нее через образовательные и институциональные механизмы, либо делать ставку на валоризацию локального объекта исследования.

Ирина Савельева

В контрасте с тремя предыдущими докладами, выступление директора ИГИТИ, ординарного профессора Ирины Савельевой «Современная российская историография в мировом контексте: пути научного трансфера», заключавшее первую часть круглого стола, прозвучало неожиданно оптимистически. Признав, что, как и в других дисциплинах, у российских историков отсутствует единое, пусть даже внутренне поляризованное, профессиональное коммуникативное пространство, нет общих вызывающих доверие процедур производства и признания знания, она сосредоточила внимание на той части сообщества, которая демонстрирует современный уровень исследований. По ее мнению, ситуация в исторической науке существенно отличается от положения во многих социальных науках. Во-первых, несмотря на англоязычную гегемонию в сфере публикационной активности, здесь вовсе  не наблюдается столь однозначное англосаксонское доминирование в исследовательской сфере (в подтверждение этого тезиса Савельева сослалась на международное признание достижений французской, немецкой, итальянской историографии). Такая дисперсия исследовательского поля создает неплохие перспективы и для российских историков. Во-вторых, традиционное разделение российских историков на специалистов по всеобщей и отечественной истории отнюдь не порождает различий в эффективности коммуникации с западной наукой: не только «отечественники» вполне успешно интегрируются в международное сообщество славистов, но и серьезные «всеобщники» заведомо ориентированы на международный контекст. Говоря о перспективах, Савельева подчеркнула, что для выработки эффективных стратегий интернационализации необходимо направить усилия прежде всего на исследования процессов, происходящих в нашей науке, опираясь не на удобную, но малопродуктивную модель отношений центра и периферии, а на теорию культурного трансфера. Такое рассмотрение не только поможет деэкзотизировать российский кейс, но и сделает возможным реальное влияние ученых на характер научной политики и научного менеджмента, которые в своей настоящей форме скорее закрепляют провинциализацию.

Вторая часть заседания была отведена под полемические реплики дискутантов. Первым взял слово декан факультета истории НИУ ВШЭ Александр Каменский. Подтвердив высказанные Савельевой наблюдения относительно включенности историков-русистов в интенсивный диалог с западными коллегами, пристально следящими за новыми тенденциями в российской историографии (что делает требование англоязычных публикаций достаточно бессмысленным), применительно ко всеобщей истории он подчеркнул различие между специалистами по новой истории, ориентированными на признание прежде всего в изучаемых ими странах, и историками древности, для которых действительно возможно применение единых критериев включенности в международное сообщество. Кроме того, Каменский особо выделил сферу теории и методологии истории, отметив, что, в отличие от конкретных исследований, в этой области российская историческая наука не создала ничего, что можно было бы транслировать на Запад. В заключение Каменский солидаризировался с Титаевым и Соколовым, подчеркнув фиктивный характер самого представления о западной науке как мэйнстриме.

Заместитель директора библиотеки НИУ ВШЭ Владимир Писляков предложил сциентометрический и библиометрический взгляд на проблему интеграции российской науки в мировую. Прежде всего, он подчеркнул, что опора на абсолютные количественные показатели (например, число публикаций) при оценке эффективности работы представителей естественных и гуманитарных наук является нонсенсом. Гораздо информативнее дифференцированная оценка взаимозависимости разных количественных показателей (например, количества производимых высокоцитируемых публикаций и интенсивности сотрудничества с другими учеными). Комментируя основные тезисы доклада Радаева, он на основе анализа высокоцитируемых статей российских ученых подверг сомнению утверждение о преимуществах университетской науки перед академической, указал на крайне ограниченный спектр социальных и гуманитарных дисциплин, представленных такими публикациями (археология, клиническая психология, экономика и бизнес), а также отметил, что российские ученые производят высокоцитируемые статьи в среднем в три раза реже, чем с других странах мира.

Заведующий кафедрой экономической методологии и истории факультета экономики НИУ ВШЭ Владимир Автономов предложил ряд корректив и дополнений к докладу Кирчик, который оценил как важный новый шаг в осмыслении темы. Центральным мотивом его выступления стало указание на особую сложность отношений между отвлеченной теорией и прикладными эмпирическими исследованиями в экономической науке. В сфере теории действительно существуют очень жесткие фильтры (причем не только в рамках мэйнстрима, но и в рамках гетеродоксных школ), тогда как в области прикладных исследований давление стандартов не столь сильно. Кроме того, Автономов напомнил, что проблемное поле российской экономической науки структурировано спросом и предложением: тот факт, что в России экономисты востребованы, прежде всего, в качестве экспертов, которым вовсе не нужно знание абстрактной теории, оказывает влияние на конкурентоспособность российских ученых на рынке научных публикаций.

Диагностике состояния и перспектив интернационализации российской филологической науки было посвящено выступление декана факультета филологии Елены Пенской. По ее мнению, филология в целом переживает серьезный кризис, связанный, с одной стороны, с произошедшим в последние десятилетия радикальным пересмотром представлений о значении таких центральных понятий, как национальный язык и национальный канон, а с другой, с принципиальными изменениями в практике обращения с текстом (в частности, с постепенным исчезновением из современной культуры навыков медленного чтения). В ситуации такой методологической дезориентации, побуждающей филологов искать исследовательский инструментарий в смежных гуманитарных областях, наиболее успешными в международном контексте оказываются работы, не столько притязающие на широкие теоретические обобщения, сколько вводящие в научный оборот новый фактический и документальный материал.

Рольф Торштендаль

Ироническую интонацию, заданную в начале заседания Титаевым и Соколовым, подхватил и усилил Виктор Вахштайн*, радикализировавший антропологическую метафорику доклада петербургских коллег. Вахштайн предложил описывать российских ученых, ориентированных на Запад, не как «провинциалов», а как туземцев, практикующих карго-культ. Англоязычные публикации российских социологов он уподобил примитивным моделям самолетов, создаваемым аборигенами из подручных материалов, а привлекаемых в российские университеты западных ученых – настоящим пилотам, приглашенным к участию в туземных карго-культовых ритуалах. При подобном взгляде на вещи, заметил Вахштайн, предложенная Соколовым и Титаевым метафора разговора теряет всякий смысл, а тот факт, что Запад хранит молчание в ответ на усилия российских коллег, скорее воспринимается как благо.

В противовес Вахштайну, член Европейской, шведской и норвежской академий, почетный профессор Уппсальского университета Рольф Торштендаль решительно поддержал выдвинутую Радаевым идею безальтернативности интернационализации. Он подчеркнул, что решающее значение языкового фактора, важного при вхождении в любое международное сообщество, в случае научного сообщества многократно возрастает вследствие того, что, в отличие от других профессиональных сообществ (например, юристов или врачей), ученые не имеют столь жестких формальных механизмов признания профессиональной компетенции. Вместе с тем он заметил, что при оценке профессионализма ученого не следует слишком доверять библиометрическим критериям, поскольку публикация является не единственной (а иногда и не главной) формой реализации научных достижений. Критическое отношение к библиометрии поддержал и сотрудник Национального центра подготовки кадров Павел Арефьев, указавший, в частности, на существенные различия в показателях баз данных Web of Science и Scopus в отношении российской науки.

Амбивалентное отношение к императиву интернационализации выразила в своем выступлении доцент факультета Истории НИУ ВШЭ Ольга Бессмертная. С одной стороны, она заметила, что, поскольку самосознание вообще обретается только через отношение к другому, нет никаких оснований считать интернационализацию «горьким лекарством». С другой стороны, она обратила внимание на то, что фрагментированность российского научного сообщества делает возможным смягчение жестких стандартов западного мэйнстрима, и выразила опасение, что принуждение к соответствию этим стандартам чревато унификацией и утратой творческой свободы.

А. Каменский и Е. Вишленкова

Наконец, профессор кафедры истории южных и западных славян Исторического факультета МГУ, ведущий научный сотрудник Лаборатории медиевистических исследований НИУ ВШЭ Михаил Дмитриев и заместитель директора ИГИТИ Елена Вишленкова в своих выступлениях убедительно показали, что основная проблема в продвижении российской науки на международной арене — не содержательная, а институциональная, и сделали акцент на необходимости корпоративной самоорганизации самих ученых. Дмитриев, опираясь на сопоставление опыта российской, французской и польской историографии, обратил внимание на разнообразные эффекты институциональной рутины, препятствующие развитию инициативы внутри самого академического сообщества, а Вишленкова, приведя впечатляющие параллели из истории российских университетов, показала, что в ситуации конфликта государственных и профессиональных интересов единственным выходом для ученых является переход от разговоров о кризисе к выработке собственных содержательных критериев оценки научной деятельности, с которыми чиновники будут вынуждены считаться.

В резюмирующих репликах основных докладчиков: Ирина Савельева указала на необходимость соединить мобильность российских ученых с систематическим изучением процессов, происходящих в отечественной науке; Олеся Кирчик еще раз напомнила об опасности смешения вопроса и признании научных заслуг с вопросом о качестве научных достижений и предложила коллегам сосредоточиться прежде всего на последнем; Вадим Радаев, вслед за Вишленковой, призвал ученых взять решение многих проблем, связанных с необходимостью вхождения в интернациональное сообщество, в свои руки; наконец, Михаил Соколов заметил, что дилемма «провинциальной» и «туземной» науки оказывается ложной, как только главным предметом обсуждения ученых становится наука как таковая, без дополнительных спецификаций, и разговор о ней ведется не в терминах позиционирования, а исключительно в содержательном плане.


Петр Резвых,
с.н.с. ИГИТИ им. А.В. Полетаева

См. также: видеозапись докладов и видеозапись дискуссии на круглом столе.

* Виктор Вахштайн включен Минюстом в список СМИ, выполняющих функции иностранного агента.